новости

Как помогает психолог? Пример короткосрочной терапии | новость на you-queen

Когда у нас болит зуб, мы обращаемся к доктору, отлично зная, что он будет созодать. Мы знаем, что сядем в комфортное кресло, наш рот будут аккуратненько осматривать, сделают по мере необходимости обезболивающий укол, потом расчистят полость кариеса , если обнаружится пульпит, то удалят нерв, потом всё запломбируют и отшлифуют.  Всё понятно.

Если болит душа, всё намного труднее. Куда идти, что созодать, чем кто-либо может посодействовать, и может ли совершенно?

Я думаю, отсутствие представления о том, как работает психолог, и при всем этом огромное количество легенд о этом,  является одной из обстоятельств, по которой пока довольно не достаточно людей прибегает к помощи профессионалов, способных  посодействовать в данной для нас узкой «нематериальной» сфере. Сколько раз мне приходилось слышать : «Нет, к психологу я не пойду. Что мне некий чужой человек может подходящего сказать? Он меня совершенно не понимает, и здесь же обусловит, как мне жить?»

Сущность работы психолога совершенно не в том, чтоб раздавать умные советы и прозорливо указывать, кому что созодать. И, я думаю, лучше не пробовать сконструировать эту сущность абстрактными фразами, а показать фактически.

Обрисую, как выстраивается моя работа на определенном примере (он «склеен» из нескольких обычных воззваний, все детали опущены для соблюдения конфиденциальности). 

1-я консультация.
Обратилась дама средних лет, назовём ее Н.,  с вопросцем, что ей созодать в таковой ситуации: дела с супругом уже пару лет близки к точке заморозки, малыши и быт отымают все ее силы и время, но основное, на этом фоне она безответно втюрилась, и сейчас у нее совершенно всё валится из рук, ни на что нет сил, жить не охото.
  Н. просит совета, но если я посоветую ей заняться собой, отыскать себе опоры в разных сферах жизни, перестроить структуру взаимодействия в семье, в ответ она произнесет лишь одно: «Я не могу, у меня нет сил, я лишь и делаю, что думаю о Нем и плачу…»  Потому, упомянув всё это, и получив ожидаемый отклик, я занимаюсь остальным: проясняю себе и для Н., что дают ей поглотившие ее чувства и мысли. Для чего же они ей?
    Н., отвечая на наводящие вопросцы, ведает, что они переносят ее из опостылевшей безотрадной действительности в пленительную фантазию, где ее сердечко раскрыто, где она нужна и любима… но, она понимает, что не нужна этому человеку, потому выходит, ей для чего-то необходимо истязать себя.

И сходу мы лицезреем три «точки», с которыми сейчас может быть работать далее:
1. Вожделенное чувство собственной нужности (и имеющееся чувство ненужности)
2. Вожделенное чувство раскрытого сердца (и имеющееся чувство сдавленности , тяжести в сердечко.
3. Иррациональная потребность «себя истязать».

С каким-то одним направлением мы можем поработать уже на первой же встрече. Н.выбирает из 3-х пт тот, что в особенности откликается у нее – чувство ненужности. Я спрашиваю, куда мы будем двигаться? Что желает Н. ? «Мне принципиально ощущать себя подходящей» — «И если Вы будете чувствовать себя подходящей, то что это будет значить для Вас?» — уточняю я. – «Ой! – вдруг соображает Н. – Я никогда не могла ощущать себя подходящей! Даже когда супруг меня обожал и убеждал, что я ему нужна, я всё равно подозревала, что не нужна…»
Применяя с моей помощью те либо другие техники (они подбираются персонально) , Н.  начинает вести взаимодействие с своим чувством ненужности, выясняя его происхождение. Фактически постоянно оказывается, что поселилось чувство ненужности в дальнем детстве, а на данный момент просто актуализировалось до невыносимой остроты. И мы, поочередно обнаруживая образы, связанные с сиим чувством, с той ситуацией, когда оно появилось, приходим к способности трансформировать эту эмоцию в «точке» ее появления.

1-я консультация завершается , когда Н. чувствует умиротворенность, новое внутреннее состояние, из которого пропало мучительное чувство ненужности. Мы договариваемся продолжить работу по двум остальным фронтам. Я предупреждаю, что по ходу работы, быстрее всего, выплывут еще какие-то темы, значительные для общей стабилизации ее состояния. Мы договариваемся о том, что 3-4 встречи пригодятся буквально, а опосля их мы, ориентируясь на состояние Н., добавочно обсудим, нужно ли продолжать работу.

В острых состояниях (когда человек не находит для себя места, повсевременно рыдает, и у него все валится из рук), я предлагаю встречаться 2 раза в недельку. Для работы в наиболее размеренном состоянии довольно частоты встреч 1 раз в недельку.

2- 4 консультации:
Встречаясь с Н., я спрашиваю, с какой темой она желает работать сейчас: с той, что была намечена нами на будущую сессию в прошедший раз, либо есть что-то наиболее животрепещуще на данный момент.

Постоянно работаем с самым животрепещущим материалом, т.к. 1) если не работать с ним, а двигаться «по плану», внимание человека все равно будет не в «запланированном», а в животрепещущем для него, и толку не будет; 2) с чем бы мы ни работали, мы всё равно выйдем в те «главные точки» в психике человека, из-за которых он попал в состояние мучения, и будем иметь возможность поработать с ними.

Так, на 2-й консультации мы заместо запланированного «желания себя истязать» работаем с сильными чувствами в адресок супруга, с которым произошла ссора за время меж консультациями. Поначалу при помощи техники, позволяющей снять накал чувств, Н. приходит в наиболее спокойное состояние.

Позже, проясняя, как эта ссора зарождалась, начиналась и развивалась, мы вместе с Н. обнаруживаем, что она и тут применяет стратегию «как себя помучить»: не докладывает супругу о собственных потребностях и желаниях, не учитывает свои интересы при планировании семейных дел, а ждет, что о ее потребностях позаботится супруг, и , так как этого не происходит, у Н. от обиды меняется тон голоса, она раздражена, и провоцирует супруга на скандал. Далее в процессе скандала она пробует «достучаться» до него – что она мучается от его невнимания, — но, так как, во время скандала(войны) мирные переговоры уже не вероятны, и она, обвиняя супруга, гласит досадные слова, он в ответ нападает на нее. Она длительно и неутешно рыдает, он не говорит с ней 3-й денек. Таковым образом, она всё организовала так, чтоб очень пострадать во всей данной для нас истории от начала до конца.

Н. удивляется, увидев всё в новеньком свете. Ей становится легче. Мы работаем с тем, что снутри нее подталкивает ее конкретно к таковой схеме действий. Выясняется, что это – мамин сценарий поведения с ее папой.  При помощи техники, позволяющей пройти в безотчетную память, выходим  в точку ее личной истории, когда был воспринят от матери этот сценарий, и Н., возвратившись туда эмоциями и восприятием, устанавливает новейший контакт с матерью, при котором ей не надо брать на себя ее актуальный сценарий. Она отрешается от него. Вместе мы разрабатываем новейший, наиболее гармонический и предпочтительный для Н. сценарий поведения. Н. соображает, где и как она может позаботиться о для себя, чтоб не быть в отношениях жертвой.

Но она ощущает, что всё равно будет обиженной, т.к. у нее есть убеждение, что супруг должен угадывать ее желания и потребности и хлопотать о их, если он ее любит. Раз не хлопочет, означает не любит, тогда и для чего они совершенно вкупе? Выходит – видимость семьи… Позволив данной для нас обиде выразить все свои ожидания от супруга и обвинения в его адресок, что смягчает состояние Н., мы договариваемся наиболее кропотливо изучить данную тему в последующий раз.

На 3-ю консультацию Н. приходит с открытием: «Я сообразила: я желаю, чтоб ОН обо мне позаботился, и вроде бы показываю ему, как это нужно созодать, и потому забочусь о нем, вкладываюсь, и позже мне вдвойне грустно – что я вложилась, а он так и не позаботился! Что с сиим созодать?»

Чтоб разобраться , я предлагаю Н. отыскать таковой образ, при котором ее потребность в заботе удовлетворяется по максимуму и нарисовать его. Н. отрисовывают малыша на руках у матери!  Она подтверждает: «да, я утомилась быть с ним всегда рачительной мамочкой, я сама желаю на ручки!»

И когда приходит понимание того, как оказалось, сдвинуты и запутаны ее роли в семье – что заместо того, чтоб быть Дамой собственного Мужчины, она играет роль его матери, желая быть его ребенком, — Н. заинтригована. «Это очевидно некорректно, — гласит она, — но что все-таки это означает – быть Дамой собственного Мужчины?»

Мы со всех сторон исследуем этот вопросец, в том числе через возможность  поглядеть на него из роли Мужчины. Н. обнаруживает, что и в ней, и в ее маме, и в бабушке есть смещение определенных свойств нрава и особенностей самоощущения , которые перекрывают для Мужчины возможность ощущать к ним желание Свою Даму сберегать, одарять, лелеять. Н. увидела, что снутри нее есть неприятие собственной Женской природы, поэтому что «быть Дамой – это что-то унизительное для человека». Это открытие и шокировало, и принесло облегчение. Для Н. сделалось ясно, «откуда вырастают ноги» у всех ее заморочек с мужиками.
Договариваемся в последующий раз поработать над упомянутым смещением свойств и самоощущения. Н. гласит, что будет ожидать данной для нас работы с не малым нетерпением.

Я спрашиваю, как обстоит дело с ее безответным чувством к другому мужчине? Она с удивлением отмечает, что опосля работы с чувством ненужности ее не посещало больше ни оно, ни тоска по тому человеку.  Ее внимание сместилось на трудности в семье, которые ей сейчас охото решить, а не сбегать от их в мечты.

4-я консультация посвящена исследованиям отношений Парней и Дам в роду Н. Мы находим те моменты, где было потеряно равновесное, любовное распределение ролей и энергий, свойств и параметров, где потерялось почтение парней и дам к для себя и друг к другу.  История уходит в дальнее прошедшее, перед внутренним взглядом Н. всплывают картины, которых она никогда не лицезрела, о которых не слышала, но они ощущаются как достоверные. В работе с родом мы входим в область неизученного, необъясненного наукой – парадокс родовой памяти. Он существует, и всякий раз воспринимается как нечто магическое. Работа на этом уровне производит большие перемены в жизни человека.  Так же, как в личной истории, мы находим главные моменты, с которых пошло искаженное, паталогическое развитие родовой системы, и производим нужные трансформации в этих точках, просматривая потом, как идет развитие системы в здоровом ключе. Наследство рода в психике практически «перезаписывается». Человек чувствует себя заполненным неизвестными ранее ресурсами, в сердечко раскрывается любовь как состояние души – любовь к жизни, к для себя, к людям, к мирозданию. Я, присутствуя при всем этом преображении, ощущаю не наименьшую удовлетворенность, чем тот, кто творит себе новейший мир.

На этом наша работа с Н. заканчивается. Она ощущает себя полной новейших сил, новейшего осознания, ее восприятие собственного супруга, собственных отношений в корне поменялось. Ей еще необходимо научиться неким особенностям коммуникации – приёмам, которые дозволят тихо обходить «острые углы»; не излишними будут и доп познания в сексапильной сфере. Она получает советы, из каких источников можно почерпнуть эти познания. Сейчас, находясь совершенно в другом психическом состоянии, Н. уже может брать познания такового рода из книжек либо лекций и использовать в собственной жизни. До работы с чувством ненужности и иными, описанными выше, ей было бы нереально их усваивать и использовать, поэтому что психика икала лишь 1-го – удирать от боли, и в то же время опять и опять невольно возобновлять эту боль (феномен этого замкнутого круга я обрисовала в статье «Ловушка травмы»).

Описанный пример – только один из вариантов психотерапии. Занятий быть может и меньше, и больше, зависимо от персональной истории и ситуации человека. Но, надеюсь, что для тех читателей, кто еще лишь задумывается над возможностью первого в жизни воззвания к психологу, на данный момент наиболее понятно, что происходит в процессе данной для нас работы.

Буду рада вашим откликам и репостам! Записывайтесь ко мне на консультацию, чтоб получить красивые перемены в собственной жизни.

Малинина Марина Валерьевна

Вам также может понравиться...