Это любовь всей жизни. Длительно находила конкретно его. Это взаимно, это счастье, — поет в сердечко невидимая виолончель. Кто до сего времени задумывается, что любви нет, да дурачины вы просто. Вкупе сейчас отлично всё: даже поездки в «Ашан» и угасающий осенний свет октября. Вдох – любовь, выдох – любовь.
Откуда берется 1-ый зуд раздражения? С чего же вдруг мелодия сердца прерывается сиим неприятным дробным ритмом? Поначалу – не стоит заострять внимания. Этому ведь есть некое разъяснение. Это ПМС, вялость, ноябрьская хандра. Но оно наращивается, пролезает всюду. Делает шуточки не забавными, а горьковатыми, вылезает наружу, как позабытая в шве булавка – уколоть, оцарапать. Что не так? Да всё не так. Злоба греется, пыхает, бурлит и вдруг остывает до ледяной ярости. Как. Ты. Меня. Бесишь.
А может, просто кончилась любовь, доиграла свое виолончель? Любовь живет три года. Чувства уходят, остается привычка. Можно ли обожать того кто бесит? И может ли бесить тот, с кем любовь? Естественно, нет. Любовь и раздражение несовместимы: или одно, или другое. Такой бы мог быть ответ малыша. Малыша, которым когда-то были мы все. Малыш не может вмещать внутри себя сложность – он весь в тотальности момента. Ему либо тотально отлично (сыто, уютно, тихо) либо тотально плохо (голодно, больно, жутко). Голодны, но счастливы бывают лишь взрослые. И лишь взрослые могут раздражаться, разбираться с тем, что бесит и почему, идти в конфликт и, о боже, продолжать обожать.
Может быть, было что-то за что нас лишали любви. Дергал собаку за хвост, замахнулся на маму, принес двойку – таковой ребенок мне не нужен. Либо винили в ответ на злоба: ах ты кричишь? ты меня не любишь. Тогда любовь и раздражение лучше держать подальше друг от друга. Чтоб не заискрило болью из прошедшего. И попеременно отключать то одно, то другое. Люблю, означает я милая и ничто меня не злит. А если злит, то не любовь это.
Что делаете, когда бесят возлюбленные? Приходится ли выбирать: или злоба, или любовь?
Ира Анатольевна Молдованова