1) З. Фройд считает знак образом, владеющим знаковостью – отсылающим к чему-то иному, что здесь нет в проявленном виде. Знак показывает на значение, которое он случайным образом припоминает (ср. с законом партиципации Леви-Брюля) сновидцу, ведь знак имеет непосредственное отношение к сновидению, чьим элементом он является (коллективным сновидением так же можно обозначить любые элементы фольклора: сказки, легенды, смешные рассказы и остальные проявления безотчетного).
При помощи знака можно сублимировать первичное желание либо первичную травму, непосредственное проявление психики опосредовать в культурно-приемлемых рамках. Чем ценна сублимация – с её помощью реализованное желание может удовлетвориться в отличие от других форм реализации. Логично, что Фройд утверждал по большей части, что смысл знака обычно – часть тела, обычно, сплетенная с сексуальностью (к слову, невзирая на устойчивый стереотип, Фройд в принципе не веровал в сексуальность в чистом виде, в ранешних работах называя её как раз психосексуальностью).
Знак, по Фройду – не обыденный элемент сновидения, например, с эмблемой пациент не в состоянии выстроить ассоциативную цепочку. Конкретно потому знаки в психоанализе числятся немыми (это открывает очень подходящий простор для спекуляций при помощи знака в процессе психоанализа). Также знаки совсем не персональны – они не принадлежат личному опыту пациента. Для хоть какого они имеют неизменное значение (что ещё больше крепит власть аналитика над анализантом (ср. с концепцией власти и познания у М. Фуко). Происхождение знака – языковое, а означает, символика наследуется человеком из культуры, хранящей всепригодный код (здесь учение Фройда более близко к учению К. Г. Юнга).
Таковым образом, символизация – особенный вид отношений имплицитного и эксплицитного.
2) К. Г. Юнг пересматривает значение знака в психоанализе. Во-1-х, он различает символ от знака, что не делает его учитель: символ есть элемент, имеющий одно значение, знак может иметь два либо наиболее значений, на которые он указует (к примеру, крест – символ и погибели, и жизни). Разъяснить же буквально значение знака нереально.
Знак – продукт самого человека. Его безотчетных действий. Сознание человека фрагментировано из-за индивидуальности концентрироваться на чём-то одном, вытесняя всё остальное из поля осознанного внимания, тотчас спонтанно. Вот здесь и происходит работа замещения 1-го вида остальным. Сам миф является огромным эмблемой, вмещающим в себя остальные. Миф может при помощи знаков захватывать человеческое сознание (Юнг много предназначил внимания исследованию деятельности Гитлера, захватывающего сознание германцев, будучи самого захваченным мифом) и повести его совсем не туда, куда стремится ratio.
Знаки безотчетного и знаки культуры различаются своим генезисом. Безотчетное происхождение знака приметно тем, что оставляет чувство волшебства, потаенны. Современный человек – негармоничная химера из попыток рационального мышления, псевдонаучных легенд и архаического мироощущения, сказавшегося на безотчетном, его языке.
Интерпретация сновидения пациента почти во всем зависит от его личного опыта, убеждений, ценностей, эмоций по поводу сновидения. Но не таковы знаки трансцендентности, ведущие к самоактуализации, общедуховной потребности людей. Настолько же коллективны и знаки мифа, общие для всех.
3) Э. Фромм лицезреет единство сновидений и культуры в контексте задачи знака. Он внимателен к теоретическим разработками обоих упомянутых аналитиков, но к Фройду относится наиболее положительно из-за большей степени строгости того, логичности и обоснованности. Всё-таки у Фромма вначале философское образование, и его влечёт к логическим структурам. Например, он не попросту к пророческим сновидениям, но даже к прорицаниям относится как к действительности конкретно поэтому, что признаёт возможность безотчетного построения логической модели развития событий.
И язык знаков – язык безотчетного. Это язык сновидения – всепригодный язык для всех представителей рода людского с того времени, когда – вот ещё один имплицитно логический миф – мы все оказались разъединены во время Вавилонского проекта по возведению общего знака заслуги цивилизации. Если днём мы говорим на обезличенном языке, придерживаясь договорённых норм общежития, опасаясь быть чрезвычайно откровенны вместе (другими словами, проявиться перед Иным), то во сне мы решаемся ощущать наиболее активно, переживать наиболее глубоко. Мы во сне говорим на языке сказки.
Сновидение = миф. Главный знаковый элемент языка сновидений – образ. Символический язык – во всей полноте смысла этого понятия – язык, со своими законами, лексикой, грамматикой и построениями фраз. Неувязка только в осознании его. Одни и те же знаки соединены в один и этот же смысловой набросок в совсем различных культурах. Язык этот быть может понят полностью хоть каким, довольно осмелившимся для его осознания, человеком. Поэтому что внутренне любой человек к этому готов, но вот его цивилизационные невротические структуры препятствуют его откровенности с собой.
Мастер Ци
Циома Артём Александрович