Мы нередко говорим про «закаливание нрава», которое происходит у нас в итоге пережитых испытаний, стресса и невзгод. Вправду, удачный опыт преодоления проблем наделяет нас ценными познаниями на будущее. Но есть трудности, которые, как минимум, не имели хэппи-энда. Либо ранее они длительно истязали нас, а с течением времени просто закончились, не принеся никакой полезности. Это были бы истории, в каких нас повсевременно стыдили в детстве. Травили в школе. Неизменные конфликты в семье. Оставляли друзья. И речь на данный момент не о психотравмах, а о актуальных невзгодах, через которые мы проходим и ожидаем, что они сделают нас посильнее — устойчивее, выносливее. Но это не так, и на примере нейробиологии я объясню почему.
Благодаря ряду исследовательских работ выяснилось, что неизменный стресс оставляет собственный след в структурных конфигурациях мозга, что ведет за собой огромную уязвимость мозга к стрессу в дальнейшем.
В регуляции наших чувств интенсивно участвуют такие структуры мозга, как миндалевидное тело либо миндалина (главная роль в их формировании) и префронтальная кора (принимающая решения, регулирующая наше поведение). Исследования демонстрируют, что через работу миндалевидного тела с префронтальной корой осуществляется функция гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы (HPA), вырабатывающей кортизол — гормон стресса. Пребывание человека в продолжительном стрессе приводит к неизменной выработке кортизола и изменению базального его уровня в организме, что приводит к нехорошему действию НРА на структуры миндалины и префронтальной коры. Они, в свою очередь, так же назад действуют на НРА, вырабатывающую больше кортизола. Круг замыкается. Что получаем: уровень чувственной регуляции человека понижается, чувствительность к тревоге посильнее. Человек наименее устойчив к стрессу и ужаснее его переносит чем тот, кто мощный стресс в прошедшем не переживал.
Как это смотрится? На картинке выше можно узреть сопоставление размера нейронов в мозге меж контрольной группой и группой людей, переживающими приобретенный стресс. В первой колонке видно, как нейроны в префронтальной коре при приобретенном стрессе истончаются либо даже атрофируются, а во 2-ой колонке видно их повышение в миндалине из-за ее завышенной активности. Таковым образом, пережитый ранее стресс ведет за собой уменьшение размера префронтальной коры и повышение миндалины, спровоцированные завышенной выработкой гормона стресса. А само морфологическое изменение этих структур мозга наращивает выработку кортизола, повышая уязвимость человека к стрессу. Человек с таковым строением нейронов будет больше склонен к тревожным и депрессивным расстройствам.
О чем это гласит на практике? Не побоюсь сказать, что мозг малыша разрушается от негативного действия на него: стыжения, отвержения, несправедливости и т.д. От этого ребенок не станет в дальнейшем наиболее закаленным и крепким. И полезности для его актуального опыта это тоже не принесет. Для что я это говорю? В том числе для того, чтоб разубедить старшее поколение в том, что современные детки, если их мягче воспитывать, не возрастут стрессоустойчивыми и крепкими людьми.
Отличные анонсы: современные исследования демонстрируют, что нервишки все-же «восстанавливаются» и наш мозг довольно пластичен, чтоб восстанавливать собственный баланс благодаря психической работе. Тренировка способностей саморегуляции, неопасная обстановка с психологом для переработки прошедшего опыта и развитие осознанности могут вернуть баланс в активности и размере префронтальной коры и миндалины. Так же подтверждена эффективность практик медитации и mindfullness (практик осознанности) в понижении размера сероватого вещества в миндалине и восстановлении гормонального баланса. Потому бережемся для испытаний в дальнейшем смолоду.
Источники:
Burghy, C., Stodola, D., Ruttle, P. et al. Developmental pathways to amygdala-prefrontal function and internalizing symptoms in adolescence. Nat Neurosci 15, 1736–1741 (2012).
Davidson, R., McEwen, B. Social influences on neuroplasticity: stress and interventions to promote well-being. Nat Neurosci 15, 689–695 (2012).
Sonia J. Lupien, Sophie Parent, Alan C. Evans, Richard E. Tremblay, Philip David Zelazo, Vincent Corbo, Jens C. Pruessner, and Jean R. Séguin. Larger amygdala but no change in hippocampal volume in 10-year-old children exposed to maternal depressive symptomatology since birth. PNAS August 23, 2011 108 (34) 14324-14329.
Елизавета Чернова (Сиколенко)