Первичная близость с кем-то из взрослых учит нас понимать, кто мы такие, что такое мир, каков человек и что вообще можно или нельзя делать. Таким образом, материал (первичной) привязанности формирует когниции и представление о себе – это ее первое свойство. Если бы мы говорили языком когнитивной психотерапии, мы бы сказали, что в контакте привязанности со Значимым Другим, у ребенка формируются «глубинные убеждения» или же «схемы». В прочих близких контактах, например, в контакте с любимым человеком – эти схемы, убеждения находят себе подтверждение. В теории Эрика Берна, такие последовательности трансакций, ведущие к подтверждению экзистенциальной позиции (или схемы) называются «Играми».
Кроме когнитивного компонента, родители передают ребенку способы осознания, определения, регуляции и выражения собственных эмоций. Если сказать совершенно просто, именно в первичной привязанности ребенок начинает понимать свои эмоции, а также учится откликаться на них. Вы помните, в предыдущей лекции я упомянул теорию объектных отношений и несколько терминов: контейнируемое (т.е. детские эмоции, направленные на объект привязанности), контейнер (этот объект, чаще мать).
Так вот, в контакте привязанности, мать перенимает некоторые переживания ребенка, перерабатывает их и возвращает ребенку их в такой форме, чтобы они адекватно ответили на его потребности. Если же мать в силу каких-то причин не оказывается достаточно чуткой, страдает эмоциональная сфера ребенка, а как известно это чревато различными проблемами. Зачастую, люди приобретают стойкие паттерны поведения направленные, что поразительно, аккурат против удовлетворения собственных потребностей. Они входят в определенные последовательности взаимодействия, которые в Эмоционально-фокусированной терапии называются «циклами», а в теории Эрика Берна, опять же, «Играми», т.к. «выигрыш» включает не только когнитивный компонент, но и эмоциональный. Таким образом, мы встречаемся со вторым свойством привязанности: привязанность формирует аффективный компонент личности, обуславливает эмоциональные реакции и придает им форму для выражения.
Мы функционируем очень по-разному и не всегда рационально. И не всегда знаем, что нам делать в близких отношениях, потому что наши благие желания оборачиваются неприятностями, а вполне искреннее желание всего лучшего – проклятьем. Так мы попадаем в ловушку собственных неэффективных моделей поведения, циклов, которые поддерживаются в рамках паттерна привязанности.
Ни для кого не секрет, что в жизни мы чаще встречаем и заостряем внимание на определенных людях, которые, как бы это грустно не было, чем-то между собой похожи: цветом глаз, улыбкой, манерой говорить, мимикой и тоном голоса. Порой случается так, что мы влюбляемся, но не всегда счастливо. Опять же, к сожалению, часто слышим о конфликтах и неумении найти общий язык, о взаимной критике, эмоциональном – и в худших случаях – и физическом насилии. Я так полагаю, что такие печальные воспоминания есть в истории каждого из нас; и лишь немногие счастливые люди смогли вынести из них крайне болезненный урок.
Но именно в отношениях, особенно близких, особенно интимных, мы особенно уязвимы и открыты. Новые Значимые Другие имеют прямой доступ в наши сердца – и не всегда они оказываются достаточно чуткими, достаточно благоразумными, чтобы бережно обращаться с нами. Это одна из основных причин, почему люди держатся в тяжелых и угнетающих отношениях – нереализованные потребности, неэффективные модели поведения и неумение четко просить, заявлять о своих нуждах экологичным способом.
Иногда такая проблема – это запрос клиента к терапевту. Меня когда-то спросил кто-то из родственников: «Ну что? А вот кто чаще всего обращается? С какой проблемой?». Я задумался и не смог найти ничего убедительнее, чем «Всегда по-разному. Нет общего». И это не было правдой: общее есть всегда – и оно скрывается, не видно на поверхности. Если клиент высказывает проблемой «депрессию» (именно депрессию, допустим, средней тяжести со всеми диагностическими критериям МКБ), или социальную фобию, или расстройство пищевого поведения, или фобию, или расстройства тревожного спектра – то за каждым из этих расстройств всегда важно видеть системный интерперсональный контекст, контекст привязанности.
Привязанность между Значимым Другим и ребенком – это по-настоящему уникальный феномен. Начиная с Зигмунда Фрейда, психологи, желая того или нет, ищут ответы на актуальные человеческие вопросы в событиях далекого (иногда, очень далекого) детства. Следуя за теорией Джона Боулби, мы тоже обязаны помнить о предыдущем опыте человека, особенно о детском опыте, т.к. в нем хранятся важные ответы, но основное внимание фиксируем на настоящем, ситуации «здесь-и-сейчас».
Психологи, которые исследуют теорию привязанности отказались от термина «сепарация» и не говорят о том, что ребенок должен отделиться от родителей и собственной семьи, чтобы стать полностью независимым. Теория привязанности говорит несколько о другом, а именно о том, что по мере взросления человека привязанность трансформируется, видоизменяется и модифицируется, но никогда не исчезает. Отсюда же и важнейший эволюционный смысл привязанности: ценности и выгоды, которые дает привязанность достаточно высоки – это и совместное пропитание, и социальные контакты, и обучение регуляции аффектов, и изучение окружающей среды (Bowlby, 1988)
Паттерн привязанности – достаточно устойчивая структура, чтобы оставаться актуальной в отношениях между вами и другими людьми. Стоит помнить, что, вступая в контакт с любым человеком, мы актуализируем свой паттерн и в свою очередь сталкиваемся с паттерном привязанности другого.
Из этого можно сделать достаточно много выводов, но главным будет уже известная терапевтам истина: клиент «приносит» в наши кабинеты тот же стиль построения отношения, тот же паттерн привязанности, что использует и с другими людьми. Конечно, это происходит не сразу, но со временем связь с терапевтом становится сильнее и тогда паттерн привязанности клиента становится очевидным. Эта близость, которая появляется в отношениях между клиентом и терапевтом во многом обуславливает ход терапии и позволяет делать некоторые специфические когнитивные интервенции, которые приносят положительный эффект, а также обучает клиента находиться в близости с Другим, выражать себя и свои эмоции, а также корректировать свое поведение сообразно чистой обратной связи, исходящей от терапевта. Большое количество проблем, с которыми приходят к нам клиенты, очень часто связаны с тем, что они не получают обратную связь, а также не умеют удовлетворять свои специфические нужды и потребности, уникальные для каждого человека.
Во все большем количестве исследований обнаруживается связь между паттерном ненадежной привязанности и картинами психических расстройств и симптомов у различных групп риска. Но, к сожалению, четкого соотнесения типа привязанности и характерных для него психических расстройств не существует, но на эту тему проводятся исследования. Надежную и ненадежную привязанность можно рассматривать как фактор развития психологических проблем, но не как основную причину. Скажем, ГТР и ОКР чаще возникает у тех людей, которым присуща тревожная форма привязанности, т.к. их тревожность имеет в себе постоянную неуверенность в близости с партнером.
Даниил Островский
Источник: