Знакомлюсь с новым пациентом г-ном Ш.. Это крупный, красивый 78-летний мужчина с римским профилем и гривой волнистых, русых с проседью волос. У него целый букет болезней, включая психическую — депрессию, но на данный момент его больше всего беспокоит то, что отказали ноги. Он стал беспомощным и мог перемещаться только на инвалидной коляске. Пациент лежит в кровати, с кислой миной на лице и на мой вопрос о самочувствии отвечает раздраженным тоном: "Как может себя чувствовать больной человек! Я болен, мне плохо!". Попытки наладить контакт не сразу, но постепенно увенчались успехом. Пациент немного рассказал о себе, а я рассказала ему об арт-терапии. Оказалось, он некоторое время был рисовальщиком при крупной больнице (такое тоже бывает, вернее, было) и делал иллюстрации на медицинские темы для научных публикаций. Его мечта была — стать художником, но он так и не стал им в той мере, в какой хотел. На предложение рисовать отвечает отказом: "Теперь я уже не смогу." Рука тянулась к карандашу, но он говорил: "Нет!" Не хотел даже пробовать. Мне показалось, он боялся увидеть, что не сможет, как раньше рисовать. А это умение было ему дорого.
Отношения наши были неровными: то он раздражался, что его беспокоят, и капризничал, то радовался моему приходу и охотно рассказывал о себе. Этот контраст между внушительной внешностью мужчины и поведением капризного ребенка сбивал с толку. Это был нарцисс, поверженный в прах. Постепенно доля позитивного настроения и стабильность в отношениях увеличивалась.
Г-н Ш. был из "русских" немцев, его мать перебралась с ним в Германию (вернее, в оккупированную немцами Польшу) из Советского Союза в 1939 году, когда немецким переселенцам разрешили занимать там земли. Для матери русский язык был вторым родным, она знала много русских песен и пела их. И еще она ругалась по-русски, не матом, конечно. Тогда было не принято, чтобы женщины ругались матом. "Ах, ты, чёрт проклятый!" и другие выражения воспроизводил пациент почти без акцента, не владея русским языком и очень примерно понимая смысл сказанного. Он мог вспомнить и спеть также обрывки песен на русском языке, которые пела мать. В конце войны мать и сын оказались в окрестностях Берлина с советской стороны. Поскольку мать знала немецкий и русский, ее привлекли в качестве переводчицы. Этим она и зарабатывала на жизнь. До этого ей приходилось браться за любую тяжелую работу, чтобы прокормить себя и сына, в частности, она работала прачкой. Про отца г-н Ш. ничего не рассказывал, как будто отцовской фигуры вовсе и не было в его жизни.
Пациент не вспоминал ничего, связанного с войной, но пару эпизодов из послевоенного времени он припомнил. Они с матерью были дома, и вдруг, в дверь постучали. Их охватил ужас, мать разумывала открыть-не открыть? Она все-же со страхом открыла дверь, на пороге стоял советский солдат. Стало еще страшнее. И тут он спросил: "А можно у Вас руки помыть?" Какое же облегчение испытали оба!
И еще один эпизод: мать работала переводчицей при майоре, а у того был день рождения. Она заставила сына разучить любимую песню майора, и они пошли его поздравлять. Майор сидел в белой рубахе на кровати, оперев голову на руки. Мальчик спел песню, и суровый солдат расплакался.
Г-н Ш. считал себя неудачником по жизни, он корил себя, что ничего не добился, не получил художественного образования, о котором так мечтал, не стал художником. Вместо этого ему пришлось зарабатывать очень разным, преимущественно тяжелым и неинтересным трудом на жизнь. У него никогда не было ни семьи, ни детей, но было много приятелей.
Он преображался, когда к нему приходили друзья и подруги. Это был другой человек — веселый, остроумный. И друзья были у него очень интересные, яркие личности.
Терапия была относительно кратковременная: всего 8 сеансов. В терапии было главным — создать более позитивное отношение к себе, обнаружить смысл в текущей жизни, перейти от латентного суицида хотя бы к элементарной заботе о себе.
Поскольку пациент отвергал рисование, терапия включала себя элементы когнитивно-поведенческие, гештальта и логотерапии. Большой эффект дала техника "пустой стул", где клиент смог поговорить со своей матерью и полностью погрузиться в ее образ, отвечая от ее имени.
Внутренний конфликт с матерью был центральным в терапии. Ее противоречивое поведение, выражающееся в резкой смене отношения к сыну, было источником страданий на протяжении всей жизни 78-летнего мужчины: "Почему она со мной так? Иногда казалось, что она меня очень любила: обнимала, целовала, гладила волосы, а иногда ненавидела: постоянно ругалась, жестоко била, швыряла в меня тяжелые предметы. Я был в замешательстве, не знал, за что она меня так ненавидит, не знал, как мне себя вести."
Проработка отношений с матерью с помощью техники "пустой стул" позволило г-ну Ш. встать на место матери, осознать сложности ее жизни во время и после войны и понять, что ресурсы женщины были исчерпаны, что ее поведение было вызвано не ненавистью к сыну, а собственным подавленным состоянием. Пожилой мужчина плакал, как ребенок. Но с этими слезами он как бы освободился от давящего его гнета материнской ненависти.
Его настроение стало гораздо более позитивным и стабильным. Г-н Ш. стал рассматривать перспективы своей жизни, обсуждать пути к оздоровлению, и даже согласился пройти курс лечения от депрессии в психиатрической клинике, хотя ранее он даже слышать об этом не хотел. Изначально его убеждением было, что жизнь для него кончена.
Этот мощный человек, так богато одаренный от природы и внешностью, и талантом, был печальным примером нераскрытого, неосуществленного потенциала. Во всей истории меня потрясла больше всего сила того влияния, которое мать оказывает на последующую жизнь ребенка вплоть до старости или до того времени, пока травмы не проработаны и раны не исцелены. Даже несмотря на теоретические знания и многочисленные примеры из практики, включая личную терапию, каждый раз удивляюсь этому, сталкиваясь со столь яркими случаями.
Мать может дать любовь, стабильность, силы, веру в себя на всю последующую жизнь. Многие случаи из практики показывали, как держит эта родительская любовь спустя долгие годы, какую мощную подпитку она может дать в очень тяжелых, кажущихся безвыходными ситуациях.
Мать может отнять способность любить себя и других, стабильность, силы и веру в себя на всю последующую жизнь, при этом не понимая, что она, действительно, делает со своим ребенком и считая, что ее поведение в отношении дитя продиктовано лишь "благими намерениями".
Разобраться с негативными программами, заложенными в детстве и нейтрализовать их редко получается самостоятельно. В этом может помочь работа со специалистом. Обращайтесь за помощью!
С любовью,
психолог, арт-терапевт,
Светлана Шмелева
Другие статьи цикла:
Золушка наоборот
Война глазами немецких детей
Судьба человека
Настоящий мужчина
Чужие родные
Шмелева Светлана Евгеньевна
Источник: