Вряд ли кто-то учит своих детей врать. И очень скоро мы обнаруживаем, что наш ребенок обманывает нас. Маленькие дети, к счастью, редко могут уверенно врать. Обычно они теряются, тушуются, краснеют или бледнеют. Мы замечаем, когда наши отпрыски пытаются обвести нас вокруг пальца. Они быстро учатся лгать. И очень скоро держатся вполне уверенно, рассказывая, как чудесно провели время в школе. Но мы точно знаем, что их не было на уроках. Почему они начинают врать? Мы подозреваем влияние одноклассников, друзей. И отчего-то не думаем, что первые уроки вранья преподаем им сами.
Язык — сложная, многокомпонентная структура. Он, словно создан для того, чтобы за гибкими и эластичными утверждениями прятать ложь. Мы часто утверждаем, что некоторые чувства невозможно передать словами. Значит, мы не можем полностью отобразить реальность в речи. Это ещё не ложь, и не умолчание, но уже и не полная правда.
Уж сколько было проведено психологических экспериментов, подтверждающих субъективность нашего восприятия. Разные оценки, понимание ведут к искажениям. Кто-то заявит, что утверждение ложно, а кто-то скажет, что информация не точно передана. Это уже ближе к обсуждаемой теме. Если неточность допущена без умысла, то мы не будем называть её ложью.
Мы стараемся определить границы, где начинается ложь, и наступает момент, когда коллега спрашивает, что мы думаем о ее новой сумочке. А ничего мы не думаем. Или ещё хуже: выброшенные деньги, а не сумочка. Коллега обидится. Это не входит в наши планы. Не только потому, что нам с ней работать. Жаль её. Она так радуется этой сумочке. И вещь действительно коллеге нравится. Может, хорошая сумка, просто не для нас. Где здесь ложь, а где разные вкусы?
Бывают же правдолюбы. Такой несгибаемый был в каждом классе. Если бы все поступали, как они, то как-то и ложь исчезла бы за ненадобностью. Увы, лгут и правдолюбы. Только делают они это неосознанно. Почему же они лгут? А помните, как им доставалось от нас за их правдолюбие? Они лгали по тем же причинам, что и мы: защищались. В данном случае они защищались и от физического (кто не толкался в детстве), и от морального (все обзывались в детстве) насилия. Насилие может быть и психическим, и материальным. После наших бесед на повышенных тонах одноклассник мог дома рыдать в подушку оттого, что в классе его никто не любит. Вот мы и добрались до главного. Часто мы лжем, чтобы сохранить любовь другого человека. Следуя логике, человек, который говорит, что думает, равнодушен к реакции окружающих.
В оправдание нашей лжи можно сказать, что нам приходится тяжело. Все слышали о полиграфе. И о том, что его натаскали на напряжение в наших голосовых связках, потоотделение, скачки давления, затрудненное дыхание, расширенные зрачки. И полиграф мы тоже обманули. О принципе слышали многие. Достаточно поверить в свою ложь. Не факт, что обмануть полиграф удастся каждому, даже зная его секрет. Актеры легко обойдут полиграф. Мошенники справятся с задачей. Они врут вдохновенно, по сути, те же актеры.
Зачем врем-то? Одну причину мы уже назвали: страх потерять любовь. Дети чаще всего врут, чтобы избежать наказания. Иногда они не хотят нас огорчать. Случается, мы не понимаем друг друга. Взрослые бывают такими бесцеремонными. Вместо того чтобы тихо выслушать, вмешиваются с советами, которых никто не просил. Дети врут, чтобы оградить от нас свой внутренний мир. Они хотят нам нравиться. Почему бы не приврать ради похвалы? Иногда за это можно получить какое-нибудь вознаграждение. Фантазировать всегда приятно. А кто знает, где точная грань, между ложью и выдумкой? Дразнить другого всегда забавно. По этим же причинам врем и мы, взрослые.
У Станислава Лема есть рассказ о том, как люди насильно узнали чувства и мысли друг друга. В результате главному герою пришлось спасаться бегством. Конфликт между правдой и ложью часто обыгрывается в литературе и кинематографе. Моральные нормы нам известны. Мы ни в коей мере не собираемся покушаться на них. Просто, встретившись в коридоре офиса с коллегой или на улице со знакомым, обмениваемся ритуальными фразами: «Как дела? Хорошо выглядишь». Вам ведь не приходит в голову подробно рассказывать о своих проблемах? Существует другая точка зрения. Пока не сможешь сказать обо всем, что тебя беспокоит вслух, не сможешь разрешить своих проблем. Люди должны уметь договариваться между собой, даже, если им не всегда нравится слышать правду. Эти убеждения — две крайние точки. Между ними может поместиться много других мнений о соотношении правды и лжи в общении людей.
В каком возрасте ребенок начинает обманывать? Любой ответ будет субъективным. Каждый взрослый может попробовать вспомнить свою самую первую или большую, самую удачную или неудачную ложь. Первую вспомнить вряд ли удастся. Наверное, человек начинает лгать, когда осознает, что он не одно целое с родителями. К этому моменту он тщательно готовится, изучая и запоминая наши слова, эмоции. Ребенок всегда знает, когда человек неискренен. Тем более он знает ноты неискренности в голосе своих родителей. А обманывать он может начать и в три, и в четыре года.
Постепенно маленький человек перестает думать вслух. Он обнаруживает, что все мысли необязательно декларировать, а кое-какие из них можно оставить только для себя. Взрослые продолжают наставлять его в этом деле. «Так нельзя говорить», — учат они. «Иногда лучше промолчать», — наставляют они. Дети хорошие ученики.
Далее ребенок усваивает нюансы. Он узнает о том, как обойти запрет и получить желаемое. Ложь может быть очень удобным инструментом, а розыгрыш — быть злым. Он пытается развязать конфликт: родители учат говорить правду и лицемерят, когда им это выгодно. И еще он узнает об этой странной конструкции: ложь во спасение. И кому-то соврет из жалости, или, посчитав, что урон, нанесенный ложью, будет значительно меньшим, чем правдой.
В оправдание людей надо напомнить, что иногда они намеренно лгут так неловко, что правда открывается. Вероятно, в противовес нам дан механизм совести. Люди придумали пословицу о тайном и явном. Это уже похоже на сообщающиеся сосуды. Как-то же надо оправдывать нашу противоречивую природу.
Элина Тарутина
Источник: