Когда говорят о виктимблейминге (феномен обвинения жертвы) в ситуации насилия, причиной его обычно называют веру в справедливый мир.
Суть веры в справедливый мир такова: это когнитивное искажение, в соответствии с которым люди убеждены, что мир устроен упорядоченно, и все, что происходит с каждым человеком – результат его собственных действий. Каждый получает то, что заслуживает. А значит, если жертва пострадала от насилия, то она совершила действие, которое это насилие за собой повлекло: спровоцировала агрессора или нарушила какие-то негласные правила. Вера в справедливый мир позволяет чувствовать себя в безопасности: если мир справедлив, я могу вести себя правильно, и тогда со мной ничего плохого не случится.
Действительно, ряд исследований (М. Лернер и др.) показывают, что наблюдатели склонны приписывать людям, получающим награды, положительные качества, и людям страдающим качества отрицательные.
Но все же, на мой взгляд, вера в справедливый мир не объясняет вполне ту реакцию, которую демонстрирует общество.
Здесь интересно отношение к актору насилия, т.е. к тому, кто его совершил.
Во-первых, заметно, что фигура актора почти никогда не обсуждается. Все вертится вокруг жертвы, ее обвинения и оправдания. Кажется, что насилие – это как природная стихия, некая обезличенная сила. Но ведь насилие всегда совершает конкретный человек, или группа людей.
Во-вторых, если фигура актора и затрагивается, то он часто оценивается, как человек лишенный способности к волевому контролю, уязвимый перед провокациями и манипуляциями. Удивительно, но сочувствие к насильнику в публичном пространстве можно встретить чаще, чем к пострадавшей. Он всего лишь человек, он слаб. Внезапно оказывается, что у человека есть право на ошибку, можно войти в положение, понять и простить. «Ты что, хочешь мести?» – возмущенно вопрошает общественность жертву.
Или человек, совершивший насилие, объявляется нарциссом/психопатом, или еще каким монстром, лишенным человечности. И вроде бы кажется, что эта позиция противоположна идее вины жертвы, но самом деле нет. Потому что хтонические чудовища, которые описываются в соответствующих пабликах, априори лишены морали. А значит, это не люди, делающие определенный выбор в определенных обстоятельствах. И тогда нет смысла говорить о вкладе актора, и можно снова вернуться к жертве: давать ей рекомендации, как вовремя распознать монстра. И все равно, следующим вопросом будет: «как ты могла связаться с таким человеком?»
Идея справедливости предполагает, что совершающий преступление должен понести наказание. Вера в справедливый мир может объяснить поиск ошибок в поведении жертвы, но сложно понять, почему так хочется оправдать того, кто явно совершил действие, социально не одобряемое.
Я думаю, здесь можно говорить о другой психологической защите: об идентификации с агрессором. Такой стокгольмский синдром свидетеля. Насильник воспринимается как тот, кто обладает силой и властью, а еще способностью причинять вред. Жертва слаба и беспомощна. Справедливость требует, чтобы преступник нес наказание. Но страшно идти против сильного. Чем большей властью, возможностями обладает агрессор, чем более опасным он кажется, тем сильнее звучат призывы забыть и простить.
Страх перед агрессором, желание слиться с ним, чтобы самому не попасть под удар, можно наблюдать в семьях, где ее члены присоединяются к насилию по отношению к выбранной жертве. Это могут быть дети, нападающие на других детей, оказавшихся в роли паршивой овцы, или один из родителей, который не защищает детей, и оправдывает действия агрессивного супруга плохим поведением ребенка. Это заметно и в обществе, когда вооруженная до зубов власть как будто не имеет выбора не нападать на безоружных людей.
Что делать? Я думаю, ни от кого нельзя требовать быть героем и защитником слабых. Не у каждого человека есть на это силы, возможности, да и желание в конце концов. Но можно для начала быть честным с собой, и осознавать свой страх. И хотя бы воздержаться от дополнительной агрессии в отношении пострадавших.
Почему виктимблейминг – это плохо:
Во-первых, утверждение что, пострадавший от несчастья является причиной этого несчастья чаще всего просто неверно. Потому что насилие — это действие, которое совершает по отношению к жертве другой человек, а контролировать полностью действия другого человека невозможно.
Во-вторых, перекладывание ответственности на пострадавшего способствует снятию обвинения с того, кто на само деле должен эту ответственность нести – с агрессора. Это косвенно способствует безнаказанности преступников.
В-третьих, из-за виктимблейминга люди, итак пережившие травмирующую ситуацию подвергаются дополнительной атаке, что усугубляет тяжесть их состояния и может способствовать ретравматизации.
Елена Кольчугина
Источник: