Сущность развода, естественно, еще больше, острее и поглубже, чем неважно какая статья, написанная на данную тему. Но мне охото направить внимание на некие моменты, которые нередко всплывают на консультациях родителей, желающих посодействовать своим деткам как можно мягче пережить это событие и настроиться на новейшую жизнь.
Ребенку нужно правдиво, но доступно сказать о разводе. Момент осведомления о разводе является психическим моментом развода для малышей (даже если предки разъехались ранее).
Укрывание от малыша факта развода, придумывание историй о том, что «папа уехал, но возвратится» оборачиваются для малышей гипертрофированными ужасами, т.к. несоответствие актуальной атмосферы произнесенным словам порождает фантазии и ужасы, которые могут быть в 10 раз ужаснее, чем реальное положение вещей. «Скелет в шкафу» – прямой путь к потере духовного равновесия у малыша.
Будьте внимательны к настроению малыша. Реакция малыша на развод не предполагает одно демонстративное поведение, какие-то наружные симптомы. Идет речь о психологических событиях, которые происходят у малыша снутри. И они могут быть не достаточно соединены с его поведением. Ошибаются те, кто судит о степени переживания малыша по яркости манифестации его симптома. Не рыдает – не означает, что не мучается. Скажем больше: демонстрируемое горе постоянно меньше по степени поражения в сопоставлении со сокрытым горем. 1-ое резвее и легче проходит, получая впору помощь. Не стоит обольщаться родителям, детки которых «расслабленно» реагируют на развод. Расставание родителей – очень решающее событие в жизни, и не оставит флегмантичным ни 1-го человека, тем наиболее малыша, который любит маму и папу непременно.
Фото с веб-сайта www.islam.ru
Нередко мама может слепо не замечать переживаний малыша. Она принимает их как непереносимый упрек в том, что лишила свою кровинку семьи. «А дочке еще лучше. Она произнесла, хоть скандалов сейчас не будет». Снаружи может так и есть, но какие внутренние переживания могут заполнять жизнь дочки, представить трудно. Обычно, иллюзия непричастности, скрытие собственных настоящих переживаний делает ситуацию переживания развода мучительней. Ребенок остается в одиночестве со своими внутренними переживаниями.
Восприятие малыша актуальных событий не похоже на взрослое. Отец покидает не попросту квартиру, мама, да и малышей. И они переживают собственный свой развод с папой. Малыши совершенно не соображают, что их дела с отцом/матерью зависят от чего-то другого, нежели от их обоюдной любви. Можно созидать, что предки бранятся, но при этом тут наша с отцом любовь? Почему он уходит от меня? – задается вопросцем ребенок. Возникает чувство собственной неважности, незначимости, т.к. выходит, что сам ребенок недостаточно неплох, чтоб папа остался из-за него дома.
Злоба, вина, грусть, ужас – обычные чувства малыша, переживающих развод. Опосля растерянности от известия о разводе, к ребенку стремительно приходит ярость. Как те, кто был прототипом порядка и семьи, могли запамятовать собственный родительский долг? Те, которые гласили, что дороже малыша для их нет ничего, как они могут причинять такую боль ребенку? Обвинения малыша нередко ориентированы не на настоящий источник развода (допустим, семья распадается из-за измены). Ребенок не владеет актуальным опытом и познаниями, чтоб осознать настоящую подоплеку. Нередко обвинение родителям ориентировано, чтоб заглушить собственное чувство вины. Ребенок склонен приписывать для себя вину за происшедшее. Почти во всем это разъясняется эгоцентризмом малыша – все на свете есть, поэтому что Я есть. Усиливается переживание собственной вины, если значимая часть ссор вращалась около воспитания малыша.
Фото с веб-сайта www.newsweek.pl
Также ребенок может разъяснять развод своими вытесненными брутальными идеями и фантазиями против родителей, которые имеют пространство у всех обычных, здоровых малышей. Приступы злобы против родителей, которые периодически воспрещают, лишают, ограничивают, стремительно завершаются, и их сменяют закономерные приступы любви. Но детки нередко испытывают вину за брутальные побуждения, и развод может перевоплотиться в их сознании в расплату за злые намерения.
Возникают множественные ужасы, которые могут показаться взрослым доверчивыми и забавными. Но ребенок не умеет предсказывать, потому вопросец: «А вдруг я заблужусь один по дороге в школу, ведь сейчас папа не будет меня встречать» может истязать и отнять сон и покой. Одним из всераспространенных страхов является ужас утратить и второго родителя, раз 1-ый мог потеряться. Для малыша происходит открытие, что, оказывается, любовь-то – проходящее явление. Она – просто часть вещественного мира, которая когда-то может окончиться, как и все вещественное. И если папа разлюбил не так давно маму и ушел (как нередко разъясняют предки развод), то кто же даст гарантию, что мать скоро не разлюбит меня и не уйдет от меня? Ведь мы с ней тоже ссоримся, бывает… Этот страшный ужас бывает стимулом к невротическому изменению поведения к наилучшему. В целом, у малышей усиливается пугливость и ужасы перед жизнью.
Мощные чувства являются и методами борьбы с происшедшей катастрофой. Они помогают отгоревать, отреагировать, пережить и привлечь взрослых на помощь ребенку, потому их недозволено опровергать, воспрещать, ругать за их. Нужно быть с ребенком, гласить, показать ему на самом деле, что любовь к детям не прекращается.
Поведение родителей, когда они пробуют опровергать происшедшее и горе, которое принесло оно их детям, припоминает детское поведение, когда ребенок пробует убежать от собственной ответственности за происходящее. Таковая стратегия лишает малыша шанса получить помощь от родителей. Ведь если развод – не неувязка, означает, изменившееся поведение, нехорошее настроение, ужасы, пр. – не из-за него. Из-за отвратительного нрава, из-за «генов», т.д.
Опосля развода ребенок чувственно слабнет и может регрессировать в поведении и развитии. Это может происходить неявно! Мощный удар постоянно отбрасывает человека вспять. Один ребенок вдруг начинает отрешаться спать раздельно, без света. У другого портится почерк, оценки в школе, он как как будто теряет свою бдительность и собранность. 3-ий начинает хоть какое слово принимать близко к сердечку, дуться, рыдать. Сколько малышей – столько и вариантов их «отката вспять», где у их было больше опеки взрослого. Нужно принять их регрессивные проявления, как закономерное явление: в ситуации развода недозволено ребенку остаться таковым же устойчивым, каким он и был – мир ведь пошатнулся. С обыденной точки зрения может показаться неправильным путь потакания, приспосабливания к «детским капризам». Но в травмирующей ситуации человеку, до этого всего, нужна помощь и снисхождение. Лишь тогда он может стать посильнее и укрепиться.
Фото с веб-сайта www.thejizn.com
Опосля развода меж мамой и ребенком усиливается обоюдная злость (открытая и сокрытая). Ее нужно пережить. Семья с 2-мя родителями несет постоянно так именуемую конфликтно-разрешающую функцию для собственных членов. Ребенок, поссорившись с мамой и испытывая краткосрочную злость и даже ненависть к ней, может стремительно избавиться от гнева, переключившись на общение с папой, пожаловавшись ему, просто зная, что есть кто-то, с кем мир. Такую же помощь может получить и мама, разозлившаяся на малыша. Если уходит 3-ий, буфер, «громоотвод», то все мощные эмоции: и гнев, и любовь — рискуют получать гипертрофированные размеры и изливаться друг на друга.
Кто переживает легче? Степень травматизации малыша зависит от 2-ух вещей: возможности родителей удержать в руках весь накал переживаний развода и поддержать малышей в необходимое время: от истории общего психологического развития малыша до момента развода.
Если ранешние дела малыша с мамой носили нрав конфликтный, если малыш переживал чувство недоверия, недопонимания и чувственной покинутости, то развод будет ощущаться острее.
Если предки сумеют отделить свои потребности от потребностей малыша, то они довольно стремительно могут перейти от собственных личных страданий к родительской ответственности и посодействовать ребенку пережить развод.
Весьма плохим является перетягивание малыша на свою сторону, втягивание его в войну и слежку за иным. Происходит конфликт лояльности, когда ребенок должен избрать 1-го родителя и тем предать другого, которого он тоже любит. Для малыша вещь непосильная. Это то же самое, как выбирать, какую ногу у себя отрезать – левую либо правую.
Пробовать вычеркнуть отца из жизни семьи, оборвать все пробы отношений меж ребенком и папой нужно только в последних вариантах: когда его общение может разрушить физическому и психологическому состоянию малыша (на психическом уровне болен, мучается зависимостью (спиртной, наркотической), мстит супруге средством малыша – похищает, делает назло и в ущерб ребенку, пр.). Во всех других вариантах наилучший вариант – это поддержание отношений с папой, частью которого является сам ребенок.
Даже если ребенок не лицезреет отсутствующего отца, его образ продолжает существовать снутри, его воздействие можно найти в поступках и словах малыша; тоска по нему и желание воссоединения семьи может жить весьма длительно в сердечко малыша, не обнаруживая себя снаружи.
Фото с веб-сайт www.womanway.online
Какие неизбежные трудности, но, выпадают на подавляющее большая часть разведенных семей, где ребенок разговаривает с папой?
Изменение поведения малыша, когда он ворачивается от отца. Ребенок адаптируется к новенькому месту и людям, к их требованиям и законам, к новенькому режиму. И, понятно, что когда ребенок гостит у остальных людей, он в любом случае возвратится под воздействием иной жизни. А здесь ситуация два раза усугублена. Ребенок переживает: для него это не попросту гости, это папа, к которому масса эмоций; он растрачивает нервишки и духовные силы, так как ему нужно соответствовать, быть неплохим для принимающей стороны. Буквально так же и отец, и, обычно, его родня пробуют восполнить ребенку потерянную семью, нередко дают больше, чем нужно; так же страшатся, вроде бы ребенок не разочаровался.То, что предки именуют «настраивание против другого родителя». 1-ый пункт (ребенок ворачивается иным опосля встречи с папой) постоянно вызывает недовольство у матерей, которым приходится приводить малыша «в чувство», т.е. встраивать в обычную жизнь опосля посещения отца. Почти все мамы под действием своей злобы на бывшего супруга, собственной вины за развод и ужаса перед потерей малыша (а вдруг переманят?) лицезреют в изменении малыша целенаправленную подрывную работу со стороны отца. Обычно, отцы весьма изредка сиим занимаются. Почаще такие слова и обиды вырываются у недовольных разводом бабушек.Несправедливое разделение: мама – строгие будни, отец – вольные празднички. Такое разделение на данный момент преобладает и в полной семье, но там отец все-же воспитывает, когда он лицезреет, что мама не совладевает. Тут же ситуация утежеляется тем, что отец теряет свою роль ответственного за жизнь и развитие малыша, а становится подобием старшего брата, которому мама доверяет время от времени поиграть с младшим. Это раздражает мужчину, который сейчас не вправе без помощи других решать, как вести себя с ребенком.Отсутствие педагогической компетенции у отцов, которые не знают, что созодать с ребенком один на один, и потому могут завлекать к общению третьих лиц, тем теряя драгоценные моменты глубочайшего общения с ребенком.
Тем не наименее, умный подход, умение условиться у взрослых может сгладить эти аспекты и отдать ребенку шанс благополучно сделать новейшую жизнь с 2-мя родителями, живущими в различных местах. Статистика гласит о том, что детки развода, активно контактирующие с папой, ощущают себя еще более уверенно, легче адаптируются к изменяющимся условиям жизни, и свойство их общения с мамой намного выше, чем у сверстников, которые изолированы от ушедшего отца.
Шевелева Екатерина Николаевна