Одной из заморочек, с которой часто приходят к детскому психологу, является неувязка детской злости. Ребенок рыдает, орет, дерётся, кусается, обзывается, протестует, дуется, не слушается, удирает, всё делает вопреки родительским требованиям – примерный и неполный перечень того, что волнует родителей. Бывает, что по воззрению родителей, ребенок стал так себя вести совсем в один момент, и до определенного возраста он был весьма размеренный и послушливый. Бывает по-другому, тогда и предки говорят, что ребенок с самого рождения много орет и злится. Так либо по другому, но предки ощущают свою слабость, бессилие, отчаяние и вину, и, что полностью закономерно, – свою свою злость по отношению к собственному ребёнку.
Существует также иной вариант детского поведения, которое волнует родителей: ребенок — послушливый и неразговорчивый, застенчивый и фактически никогда не выражает протеста, как как будто не имеет собственного представления и не различается инициативностью. На 1-ый взор, эта ситуация прямо обратна предшествующей, но это лишь на 1-ый взор. В реальности, таковая неувязка также быть может связана с злостью малыша (поточнее, как как будто с её полным отсутствием). Такое может происходить тогда, когда ребенок, отчаявшись отыскать неопасные условия для выражения негативных эмоций вовне, смиряется и неосознанно «выбирает» путь сокрытия собственных чувств «снутри самого себя». Для окружающих ребенок смотрится неразговорчивым, тихим, робким и постоянно на всё согласным.
Давайте попробуем разобраться с тем, откуда берется такое детское поведение и как можно попробовать посодействовать ребёнку и себе.
В психологии существует такое понятие – «контейнирование» чувств, которое заключается в возможности человека выдерживать весьма мощные эмоции и перерабатывать их снутри себя таковым образом, чтоб они не оказывали разрушающего действия на психику. Способность к контейнированию не стоит путать со сдерживанием мощных чувств, с их насильным удержанием снутри себя. В таком случае, можно гласить, как раз-таки о разрушительном действии чувств, которое может выражаться не только лишь в нарушении поведения, да и психосоматически, другими словами через телесную болезнь.
Труднее всего, обычно, обстоит дело с контейнированием злости, так как конкретно злость вызывает высочайшее нервное и психическое напряжение.
С необходимостью контейнирования уже в роддоме сталкивается любая дама, родившая малыша. Удовлетворенность от встречи с малышом, облегчение опосля родов достаточно стремительно сменяются мощной опаской. Малыш орет, орет очень и истошно, совсем разумеется, что его что-то весьма волнует. Варианты могут быть различные: он голоден, у него болит голова, животик, либо хоть какой орган в теле, может быть ему жутко, а быть может холодно либо горячо…К величавому маминому огорчению, малыш не способен не только лишь сказать либо отдать хоть некий символ о том, что конкретно его волнует, но он ещё и сам не может найти себе, почему ему плохо. Он ждёт как раз того, кто догадается сам и сумеет решить его делему. Но малыш поначалу не осознает, что есть «что-то» либо «кто-то», способный ему посодействовать и потому он просто отчаянно орет, будучи полностью не способен выдержать без помощи других своё собственное нервное напряжение.
И вот мать, невзирая на физическую боль и вялость, подступает к малышу. Она пробует прикладывать его к груди, инспектирует сухой ли он, пробует распеленать либо напротив укутать потеплее. Может быть, это помогает, а может быть, малыш продолжает рыдать, а ведь перепробовано уже фактически всё. Тогда мать просто носит его на руках, качает всеми методами, на которые способна её фантазия, и тихим размеренным голосом поёт ему песенку либо просто гласит с ним о том, что скоро всё пройдёт и ему станет отлично и что она постоянно с ним, и что ему нечего страшатся…И малыш наконец начинает стихать и засыпает. И так малыш получает собственный 1-ый опыт контейнирования матерью собственной детской злости, боли и напряжения. И совместно с успокоением он начинает ощущать, что окружающему миру можно довериться, и на его детский вопль о помощи постоянно найдется отклик. Для малыша это значит, что мир неплохой, а означает и он сам-хороший, ведь на него реагируют. И это, в том числе, становится основой для его будущей самооценки.
Малыши появляются с разной потребностью в контейнировании. Какие-то из их смотрятся размеренными и огромную часть времени безмятежно дремлют, какие-то, напротив, требуют неизменного внимания. Четкие предпосылки этому именовать трудно, и маме приходится приспособиться к той потребности, которую ей передает конкретно её ребёнок. Но даже самые размеренные малыши по мере собственного взросления сталкиваются с тем, что какие-то из их потребностей не могут быть на сто процентов удовлетворены. Это происходит частично поэтому, что предки не всемогущи, а частично поэтому, что некие детские желания просто не должны удовлетворяться. Совсем закономерно, что ребенок в ситуациях, когда его желание не может исполниться, реагирует не радостью, а раздражением, и даже гневом. И в таковых вариантах опять нужно родительское контейнирование. И если ранее детская злость была обращена в целом к окружающему миру, была вроде бы рассредоточена, то сейчас подрастающий ребенок уже злится непосредственно на маму либо папу, сейчас он может яростно орать им «я тебя терпеть не могу!» и сурово топать при всем этом ногами, может швырять вещи, даже пробовать стукнуть либо укусить родителя. Непременно, родителю становится намного труднее контейнировать такие «проделки». От чувства обиды, несправедливости и собственного бессилия родитель горячится, грубо ведет себя с ребенком и далее погружается в собственное чувство вины. Так и замыкается круг, состоящий из малыша, который не имеет другого метода выражения своей злости и взрослого, который мечется меж необходимостью сохранить собственный родительский авторитет для малыша и ужасом создать ребенку очень больно. Начинаются поиски «золотой середины» в реагировании на его злость.
Сначала хорошо разобраться с тем, почему в принципе злость малыша воспринимается родителем очень болезненно. Полностью естественно, что хоть какому человеку неприятно, если на него незаслуженно кричат и винят. А если ребенок выходит из-под контроля в ситуации, когда это наименее всего комфортно родителям, когда есть осуждающие «зрители», то сохранить спокойствие становится еще труднее. Но тем не наименее, все эти детские проявления принимать и регулировать еще легче, если родитель осознаёт свои собственные чувства в этот момент. Что это могут быть за чувства? У всех они различные. Это быть может ужас ощутить себя немощным и бессильным, ужас своей беспомощности. Кто-то весьма переживает за своё несовершенство в целом, и как родителя, а именно. Для кого-либо злость малыша — это показатель того, что он (родитель) обесценен, не уважаем, не является авторитетной фигурой…Естественным образом, испытывая все эти чувства, да ещё и не осознавая огромную часть из их, навряд ли может идти речь о успешном контейнировании.
Ребёнок же, посылая неосознанный «запрос» в виде своей злости, просит родителя посодействовать ему совладать с этими разрушительными эмоциями. За кликом «я тебя терпеть не могу!» может быть спрятано безотчетное «покажи мне, что ты меня любишь!», за топаньем ногами и укусами укрыто «обучи меня, где границы меж мной и тобой», за безудержной истерикой на виду у остальных людей стоит детская просьба «покажи мне, что я важнее, чем мировоззрение остальных людей». Во время брутальной вспышки ребенок желает убедиться в том, что он будет любим и принят не только лишь, когда он хороший и послушливый, но тогда и, когда он упорный и злой. И если в таковой момент гласить ему: «если ты не прекратишь орать, я оставлю тебя в магазине (отдам вон той тёте и т.д.)», то означает ребенок услышит, что он не имеет права на гнев, он должен быть постоянно комфортным, а означает он не любим таковым, какой он есть. Но в детях, обычно, много надежды, смириться с таковым выводом не так просто и потому он будет вновь и вновь стимулировать подобные истерики, чтоб в некий момент всё-таки переломить ситуацию и ощутить родительское принятие.
Ребенок сумеет успокоиться и приостановить свою истерику без вреда для собственной незрелой психики лишь в этом случае, если ощутит, что его услышали. Если родитель сумеет осознать и принять тот сокрытый посыл, который спрятан за очевидным кликами «я тебя терпеть не могу», «я не буду тебя слушаться», сумеет ответить ему так, как это нужно ребенку, то будет изготовлен 1-ый шаг к выходу из данной нам напряжённой ситуации. Когда хоть какой человек ощущает, что его слышат? Тогда, когда с его эмоциями соглашаются. Тут принципиально поделить, что речь идёт конкретно о принятии эмоций, а не о точке зрения малыша и о том, чтоб создать то, что он желает (либо не желает).
К примеру, для вас необходимо обязательно заканчивать прогулку, а ваш ребенок желает «еще немножко» прокатиться на качелях? Он вот-вот разразится кликом на всю детскую площадку либо уже сделал это. Попытайтесь сказать ему совсем тихо: «Я понимаю тебя, ты злишься, ещё бы, ведь ты так хочешь погулять, но выходит, что на данный момент погулять мы не можем. Знаешь, это постоянно неприятно, когда некое наше желание не быть может исполнено. Наверное, ты злишься и на меня. Но я желаю, чтоб ты знал, что я тебя люблю, просто у нас на данный момент нет способности продолжить прогулку».
При таком ответе ребенок усваивает принципиальные вещи: во-1-х, он имеет право на злость и выражение негативных эмоций, предки способны выдержать эти чувства, и не перестают обожать его, а означает принимают его хоть каким. Во-2-х, ребенок ощущает, что предки тоже не постоянно имеют возможность исполнять свои желания, есть ограничения для этого, но при всем этом, они способны это переносить и жить далее. В-3-х, приходит осознание, что любовь родителя не зависит от его готовности исполнять всякую детскую просьбу, и любовь – это любовь, она есть постоянно, даже, когда маме либо отцу всё-таки необходимо создать по-своему.
Но, вроде бы ни хотелось решить делему детского протеста стремительно и отлично, рассчитывать на устойчивый итог можно, если таковая реакция войдёт в семейную привычку. Не считая того, то, что гласит родитель не обязано идти вразрез с тем, что родитель чувствует в этот момент. В оборотном случае детки просто ощущают подкол и навряд ли просто сумеют успокоиться.
Способность к такому реагированию у всех людей различная, и формировалась она аналогичным образом. Иными словами, чем больше к адекватной реакции на нашу злость были склонны наши предки, чем внимательнее они нас слышали в детстве и соображали, чем крепче была в детстве наша чувственная опора, тем выше наша собственная способность к контейнированию наших деток. К огорчению, обрести это умение лишь путём чтения пригодной литературы либо просмотра видеоматериалов, достаточно трудно. Устойчивый итог быть может достигнут при помощи психотерапии, в процессе которой естественным образом приобретается опыт «контейнирования».
Бородина Анна Евгеньевна