Сожаление не задает вопросцев.
Готов ли ты, хочешь ли, сможешь? — Нет.
Приходит оно неожиданное, почаще ночкой, — застать 1-го, врасплох. Размещается уверенно, по-домашнему, без спешки и суеты, равномерно занимая собой свободное место души, будто бы подчеркивая — я тут, а означает имею право на это пространство. Глядит в упор своими хваткими серо-сизыми очами, с безгласной пронзительной теплотой, нецеремонно глядит в самую глубь, кажется, насквозь.
Слова разъяснения, теряющие в его присутствии всякий смысл, оставляет остальным, тем, кто не наберется смелости для встречи, не выдержит взора, захлопнет перед носом дверь.
Для смелых у сожаления свои дары: берет осторожно за руку, приглашая.
Ведет по дороге памяти в прошедшее, через мириады выборов и бездействий, утраченных надежд на себя другого, иллюзий о людях — остальных, о жизни — не собственной, мимо оставленных некогда образов, обрывков несказанных впору фраз, мимо произнесенных — невпопад, не впору, не тем.
Поднявшимся ветром сгоняет с неосвещенных уголков души пыль упущенных способностей, застилая глаза; больно, до слез, впивается в стопы осколками содеянного, будто бы демонстрируя: живо еще, не запамятовать, не избавиться.
Ни искупления, ни крови, ни жертв не ожидает в ответ сожаление, не за отчаянием зовет в длинный путь.
Раскатами грома звенит оно из-за горизонта, призывая обернуться вспять, оглядеть всю широкую свою дорогу, разливается с неба остужающим дождиком ответственности: за выборы — изготовленные не по другому; за стоимость — оплаченную так; за жизнь — конкретно эту.
Останавливает на перекрестке перед незаметным домом, протягивает медный ключ на цепочке, чуть кивая: "Иди".
Там, за дверью, в маленький притененной комнате, время будто бы останавливает собственный ход.
Там на стенках, на пьедесталах, конфузливо запрятанное в старомодные сундуки: самое принципиальное, особое, ценное — то, ради чего же любой из этих выборов был в один прекрасный момент совершен. Забытое либо слепяще ясное, драгоценное либо кажущееся сущей финтифлюшкой, но постоянно — такое родное, непомерно подлинное, своё.
—
Сожаление уходит так же — молчком.
Оставляет рассеянного, удивленного, с ключом в руках, осваиваться в данной нам переполненной комнате.
Чтоб выяснить, ради чего же ворачиваться, когда запамятовал о главном,
и ради чего же — идти.
Мильянская Алиса Валерьевна