Фриц Перлз и гештальт-терапия
Эрнест Беккер
Эрнест Беккер всемирно известный автор и лектор в области психологии, социологии и антропологии, поражает ясность и глубину его мысли.
Среди его многочисленных книг особо выделяются: «Отрицание смерти» (получившая Национальную книжную премию), и “Природа зла”. Его работы, наряду с работами Нормана О. Брауна, вероятно, сделали больше, чем какие-либо другие, чтобы представить непрофессиональной аудитории экзистенциальные или жизненно важные аспекты психологии. Фриц Перлз, конечно, был основателем гештальт-терапии, пожалуй, самой популярной и влиятельной из современных психотерапевтических процедур.
Данный доклад, который обобщает гештальт-терапию и излагает собственные экзистенциальные перспективы Беккера прочитан в Университете Британской Колумбии, Ванкувер, Канада, 13 ноября 1970 года под эгидой Центра непрерывного образования.
Стиль сохранен разговорным, чтобы сохранить простоту повествования Беккера и остроту его послания. Журнал, том XVI, номер 2 (осень, 1993)
Я искренне говорю, что мне жаль, что Перлз не может быть здесь сегодня вечером. Я думаю, это ужасно, что мы почти всегда поминаем людей после их смерти. Я помню французский фильм, в котором вдовец собирается жениться на очень молодой девушке, и он говорит: «Единственным, кого будет не хватать, увы, будет моя бедная покойная жена, которая так любила свадьбы». Тем не менее, сегодня вечером я хочу дать вам краткий обзор по Перлзу и гештальт-терапии.
Первое – это взгляд самого Перлза на гештальт-терапию. Второе, – недочеты Гештальт-терапии в целом относительно других видов терапий. Начнем с краткого обзора Гештальта.
Вопрос, который мы задаем любой психологии или любому психологу, конечно, каково его мнение о человеке. Для Перлза это был очень простой вопрос. Основное предположение Перлза заключалось в том, что тело и его совокупные процессы каким-то образом предшествуют разуму и превосходят его. Гештальт воспринимает разум как вмешательство, как способ каким-то образом блокировать общий импульс организма. Не только это, но и разум – это даже не та благородная часть организма, о которой мы всегда думали. Для большинства людей разум и творения ума работают против тела. Они работают против интересов всего человека. Как, вероятно, сказал бы Перлз, разум – это не центр человека, а центр нечестности, который человек имеет в себе. Чтобы достичь совершеннолетия, стать взрослым, ребенок должен исказить свое осознание мира и стать несколько нечестным по отношению к себе. Он лишается своих собственных чувств; он фрагментирован внутри себя механизмами защиты; он отрезан от реальности; и он не видит реальный мир таким, какой он есть, потому что он определенно заинтересован в том, чтобы увидеть его в несколько искаженном виде. И, видимо, все начинается в детстве, когда ребенок пытается заниматься своим делом, но сталкивается с двумя людьми в своем окружении, которые каким-то образом постоянно блокируют его собственное движение в удовлетворении его желания.
Они блокируют простроение опыта самим ребенком. Это было известно, конечно, со времен Фрейда. Ребенок заблокирован взрослым в погоне за удовольствием. Я не скажу, что он всегда заблокирован себе во вред; он заблокирован для его же блага. Если ребенок идет к горящему камину, взрослый должен его остановить. Если он пытается съесть яд, разумно – не позволять ему это делать. Если он пытается прыгнуть со скалы, взрослый обязан остановить его. Таким образом, ребенок обнаруживает, что взрослый в определенное время останавливает его. Множество раз родитель предупреждает и объясняет ему, чтобы ребенок сам смог научиться ориентироваться и быть осведомленным в пространстве, что приводит естественным образом к самоконтролю. Таким образом ребенок научается. Эти моменты мы признаем. Но суть современной теории психиатрии, психоанализа и всей работы Перлза заключается в том, что во многих случаях ребенок блокируется в своем опыте из-за беспокойств, которые не принадлежат ему, и из-за угроз, которых на самом деле нет. Это беспокойство родителей, беспокойство самих взрослых. Его руки грязные, и вы заставляете его мыться перед обедом, потому что боитесь микробов. Он ничего не знает о микробах, и в любом случае, насколько велика вероятность того, что он заболеет? Очень мала, если только вы с ним не в опасной зоне.
Происходит множество способов, которыми взрослые останавливают детей, потому что сами взрослые чувствуют себя не комфортно. Он кладет ноги на простыни, а ты кричишь: «Убери свои ноги от простыней! Я ненавижу грязные ноги!» Ну, нет ничего плохого в том, что ноги на простынях. От этого очень мало болезней. В конце концов, это не Калькутта. Он ласкает свои гениталии; это вызывает у взрослого беспокойство, потому что у взрослого свои заботы о сексуальности. Он разбивает стекло, взрослый расстраивается. Он отслеживает грязь на полу; все эти простые вещи. У меня есть друг, который побил своего ребенка за то, что он наступил на розы. Для чего нужны розы там где играют дети? И все же, вы можете увидеть, где дети должны взять на себя бремя взрослой тревоги. Ребенок усваивает беспокойства, чуждые ему и искусственные для его желаний; мы можем сказать, что нет необходимости в его собственной естественной экспансии в мир. Ребенку нужны взрослые для одной вещи, действительно, больше всего на свете, и это чувство ценности. Ему нужно чувство, что его любят, и чувство, что он кто-то важный – то, что мы называем самооценкой. И единственный способ получить чувство собственного достоинства – это принять то, что его родители говорят и делают с ним. Он соглашается с тем, что взрослые блокируют его действия, потому что, если он этого не сделает, они будут угрожать ему отказом и отказом от любви. Так что ребенок действительно в ловушке. Он должен принять то, что взрослые делают с ним, и он принимает это охотно. Это означает, что он развивает определенное мировоззрение, где он пытается, затормозив свои собственные действия и свое собственное удовольствие, не вызывать недовольство их. Поэтому, когда он формирует себя, он формирует себя в образе, который нравится другим.
Итак, вы видите здесь фундаментальную нечестность ситуации в детстве. Он берет в себя кусочки беспокойств своих родителей – «Ты этого не делаешь»; он идет что-то трогать – "Нет! Нет!" "Плохо! Плохо!" "Хорошо хорошо." И первое, что вы знаете, у него есть программа, обусловленность, суперэго. Он начинает чувствовать беспокойство, когда он делает «Нет», и он чувствует себя радостно, когда он делает «Да». Но эти вещи "Да" и эти вещи "Нет" не происходят из его собственного организма, они приходят к нему из окружающей среды.
Итак, ребенок на самом деле является существом своего обучения. В этой идее есть огромный отрезвляющий радикализм, таким образом, ребенок, чтобы поддерживать и развивать чувство собственного достоинства в том, что по сути своей является тираническим миром, принимает эти обманы. Видите ли, у ребенка нет силы; если он не сделает то, что вы говорите, вы накажите его за это. Таким образом, он действительно живет в мире Сталинов, и все, что он делает неправильно, он «исправляет». Он живет в мире гигантов; когда ты ребенок, ты живешь в лесу на коленях. Мы очень легко забываем об этом; мы долго гуляли, сталкиваясь с людьми на коленях, и мы должны остерегаться, чтобы на нас не наступали также. Они говорят: «Упс! Извините». Все эти ноги наступают на тебя. Вы действительно не видите лица людей в течение длительного времени. И чтобы жить в таком мире, вам нужно более или менее смириться с этим.
Теперь, с этой точки зрения человеческого развития, вы можете видеть, что невроз неизбежен; невозможно не быть невротиком. Каждый человек каким-то образом смещен от центра; то есть, его эгида в отношении его собственных действий была передана кому-то другому. Каждый человек, в некотором роде, настолько близок, насколько мы можем выразиться, смещен от центра. Он не является ответственным, непосредственным источником своей собственной деятельности. Каким-то образом это было делегировано его среде. В некотором смысле его понимание мира было заблокировано. Если родители напряжены и тревожны в теме сексуальности со своим ребенком, он склонен это принять как есть. Он склонен думать об этом как "нет-нет" нельзя. Если его родители боятся микробов, он склонен к повышенной чувствительности к чистоте рук. И так далее. Он должен видеть только то, что видят его родители, чтобы защитить себя.
Таким образом, невротический стиль, и эта идея, я думаю, становится достаточно актуальной, является своего рода позитивным развитием, поскольку у всех нас он есть; мы все невротики. Единственная проблема с невротичными людьми заключается в том, что они думают, что они разные. Но все невротики похожи, поэтому мы можем расслабиться. Каждый чувствует себя виноватым в сексе, потому что сексуальность означает, что ваше тело делает вас виновным –-не обязательно из-за того, чему вас учила церковь, а потому, что тело мешает вашей собственной свободной субъективности. Тело – это стандартизация самого себя, тело – это физическая вещь. Ваш собственный свободный человек внутри вашего тела хочет быть чем-то большим, чем просто стандартный продукт вида. Итак, как указал Ранк, мы все чувствуем себя виноватыми в своем теле. Мы все невротики.
Я говорю это сознательно, потому что думаю, что вокруг нас много плохой пропаганды о том, как не быть виновным, как не быть невротиком. Как вы увидите, как развивается мой разговор, это почти невозможно. Невроз – это своего рода нечестный стиль, который помогает людям, которые более или менее искалечены, сохранять чувство собственного достоинства. Это заставляет их забывать о своей нечестности. Вот превосходный пример такого рода забвения о собственной нечестности (то, что мы называем бессознательным): мои друзья, двое выходили из кинотеатра, третий был зависимым типом, который не слишком доверял себе, но был чувствителен. Я сказал: «Тебе понравился фильм?» Он сказал: «О, это был отличный фильм, это один из лучших фильмов, которые я когда-либо видел, потрясающе! Главная роль, актерская игра, образы, режиссура, действительно хорошая операторская работа и сюжет особенно хорошо интегрированы. Это был действительно первоклассный фильм». А потом я повернулся к другому парню, который был очень сильным человеком с большой уверенностью, но который был немного скучным интеллектуально, и я сказал:« Как тебе фильм? «Он сказал: «Паршиво!» Тогда первый друг сказал: «Правильно, это было не очень хорошо». Так что у него не хватило смелости, чтобы поддержать эту позицию перед лицом более сильного человека, который сказал – это было плохо. Но самое интересное потом, я спросил: «Ты понимаешь, что за одну десятую секунды ты перешел от положительного, восторженного мнения к абсолютно отрицательному?» Он сказал: "Я сделал?" Есть пример того, как бессознательное работает: забывчивость человека о том, что он даже делает, чтобы сохранить чувство безопасности, защищенности и самооценки. Таким образом, неврозы, которые у всех нас есть, являются своего рода глупостью – неэффективной и в некоторых отношениях саморазрушающей саморегуляцией.
Человек отказался от осознания себя и мира. Он отказался от подлинного самоконтроля и самоуправления, чтобы иметь чувство собственного достоинства и каким-то образом продолжать свои действия, даже если его действия теперь отражают не его мотивы, но тех других.
Интересно, видите ли, что когда мы обучаемся в детстве, мы слишком молоды, чтобы знать, что на самом деле происходит с нами. Когда вы смотрите на своих детей, вы чувствуете это особенно остро. Они бегут! Они просто бегут! Они двигаются; они двигаются в ту дверь и из той двери. И вы останавливаете их на пути и говорите: «Эй!» И они пробегают мимо. И они снова, а потом еще. И вы говорите: "Эй, куда ты идешь?" и они говорят: «Кушать». "Хорошо, здесь, ешь." "Кушай. Играй, играй!" А между тем с ними происходят определенные вещи, и они не знают, что происходит. Во-первых, у них нет символов; у них нет языка в течение пары лет, чтобы понять, что происходит. Но они и мы получаем много сообщений от окружающей среды: много запретов, много подзатыльников и много разных вещей фильтруются в их нейронной системе. И у них нет символов, чтобы справиться с этим. И они продолжают бежать. Постепенно, когда вы проходите через этот процесс в течение примерно пяти лет, оказывается, что они могут продолжать бежать прямо, только если они делают много вещей, пока они входят в дверь, чего они не знают, что делают, для того, чтобы порадовать вас. Таким образом, результатом этого процесса является то, что когда вы растете, вы бежите, но вы не знаете, почему, и у вас нет никакого представления о том, что случилось с вами во время бега. Это, если я могу сказать, трагедия человека: он такой взрослый человек, который бежит, не зная, что он бежит, что является еще одним способом определения глупости. Наши лучшие теории психических заболеваний сейчас, даже самые экстремальные психотические измерения, – это теории глупости: люди, которые не знают, что делают, потому что не знают, что с ними случилось.
В некотором смысле, конечно, это должно говорить за каждого из нас. Никто из нас не обрел речь, пристально рассматривая своих родителей. Я не могу представить себе такого монстра. Было бы неплохо сыграть с родителями, когда они оглядываются и говорят: «Непослушный, непослушный! Ты намочил кровать!» И ребенок говорит: «О, это всего лишь экскременты, вы знаете, что это не плохо, экскременты ребенка». Что если он скажет тебе это, а? И вы говорите: «Смотри, но ты сделал это на полу!» И он говорит: «Пол – это инородное вещество, которое легко моется. Я не буду беспокоиться об этом». Но, конечно, ребенок не может этого сделать, в чем и заключается его проблема. Он не может сделать простое объективное разъяснение фактического опыта и сказать своим родителям: «Назовите реальность, как говорится, такой, какая она есть.
Теперь цель терапии в Гештальте – развить у людей понимание того, что на самом деле происходит с ними, чего они действительно хотят, к чему они действительно стремятся, куда он смотрит, что привлекает его внимание. Цель терапии состоит в том, чтобы сделать это возможным, каким-то образом отдавая человеку свою эгиду над собой; его собственное перецентрирование его сил; выяснить, почему он блокирует свое восприятие, почему он не смотрит туда. «Почему ты не смотришь туда? Разве ты не видишь это? Очевидно, что человек улыбается тебе. Почему ты думаешь, что он хмурится?»
Был замечательный случай, о котором сообщила терапевт женщины, которая три года находилась в психоанализе, и три года психоаналитик улыбался ей, когда она пришла на терапию, и она три года думала, что он хмурится. А потом она сказала: «О, ты улыбаешься сегодня!» – третий год. И он сказал: «Но я всегда улыбаюсь!» Она сказала: «Ты имеешь в виду, что ты улыбаешься три года?» "Да." "О, черт возьми." Другими словами, она три года видела его нахмурившимся, потому что ее родители научили ее думать о себе как о негодующих. Организм воспринимает мир так, как он обучен воспринимать его. Как я уже сказал, Гештальт пытается преодолеть это, позволяя людям на практике обнаружить свою собственную деятельность в мире, возвращая им самообладание, владение своими собственными мотивами, выясняя, что для них неосознанно, что они делают без ведома для себя. Вот что я думаю, в этом весь смысл Гештальта: Перлз отлично справился с работой, оценивая, что хорошо во Фрейде, а что плохо. Я думаю, что он был теоретиком очень высокого порядка, и те, кто считал его плохим мастером, я думаю, очень ошибаются. Вам нужно только прочитать его книги, чтобы увидеть, насколько хорошо он понимал теоретические вопросы в истории психиатрии.
Интересно, что в Гештальте не было ложных идей фрейдовской психиатрии. Все это дело об ид, суперэго, эго, всех этих фрагментациях – как указал Гарри Стэк Салливан, если вы хотите испытать головную боль, вы начнете думать в этих терминах. Перлз не хотел никаких головных болей, и у него было представление о человеке в целом, действующем в его мире и пытающемся усвоить его опыт. Перлз увидел, что если человек работает против себя, то это не из-за необходимости эволюции, как думал Фрейд. Фрейд говорил, что мы были одержимы инстинктами; что, поскольку мы были животными, мы родились с инстинктами сексуальности и агрессии, и что эти инстинкты сексуальности и агрессии определили нашу жизнь. Перлз понял, что совершенно правильно, не было таких инстинктов, которые подтверждаются современными исследованиями. О, в людях много агрессии, много сексуальных проблем. Видите ли, у каждого есть сексуальная проблема по определению. Если вы человек, который должен оправдывать вашу жизнь экзистенциально, и у вас есть сексуальное тело, у вас автоматически возникнут сексуальные проблемы. Это невозможно, поскольку вы обременены телом, оно становится центром обсуждения вашей экзистенциальной проблемы, который тогда дает вам сексуальную проблему. Поэтому, когда вы сидите и смотрите на своего соседа и говорите: «У меня есть сексуальные проблемы», будьте уверены, что они у него тоже есть.
Таким образом, организм не работает против себя необходимостью эволюции; он работает против себя тиранами своего собственного опыта, ситуацией своего детства. Перлз понял это. И он выбросил многое из теорий Фрейда в процессе. Идея инстинкта смерти, идея архаичного бессознательного и все эти идеи, без которых Перлз мог обойтись. Я не хочу вдаваться в технические подробности. Но я думаю, что важно исторически разместить Перлза, и это будет связано с его признанием того факта, что тело работает как единое целое и предшествует разуму.
Интересная вещь о Фрейде, и это была критика его Перлзом, заключалась в том, что Фрейд был человеком ума, который не обращал никакого внимания на тело. [Примечание редактора: Эрос и либидо для Фрейда были психическими, а не соматическими энергиями; отсюда и термин «психосексуал».] Фрейд думал, что достаточно объяснить людям, почему они делают то, что делают, и как только они это поймут, они перестанут это делать. Перлз увидел, что это не так (как и Вильгельм Райх). Если ситуация вашего детства была такой, в которой вы были подготовлены вашими воспитателями, вы не обусловлены психически, вы физически обусловлены. Каждый раз, когда вы что-то трогаете и останавливаетесь, это не психика, это физический шок, физическая блокировка, так что ваши нервные контуры на самом деле являются тем, что обусловлено. Один из павловцев (который, в целом, мне не особо нравится) сказал, что тело – это музей древностей, условных рефлексов, которые больше не применимы к опыту. Много раз вы будете испытывать чувство тревоги и сердцебиение в ситуации, которую вы больше не боитесь, и вы даже не знаете, почему вы это чувствуете. Это потому, что ваше тело было обусловлено, чтобы чувствовать это много-много лет назад. Вы забыли событие, но ваше тело не забыло обусловленность. Перлз понял, что ваше тело и ваш разум функционируют как единое целое, и что вы не можете говорить только о разблокировании ума, поэтому вы видите много физических действий в гештальт-терапии. Перлз говорит людям: «Что ты чувствуешь, когда делаешь?» «Ну, я чувствую, как ругаюсь и плююсь». Поэтому он говорит: – Давай!
Интересной особенностью этой идеи было то, что в истории мысли у нее был предшественник. Давным-давно, Джон Дьюи, великий американский педагог, написал книгу под названием «Природа человека и поведение», в которой он критиковал психоанализ за то же, что Перлз делал полвека спустя. Я хочу процитировать небольшой параграф из Дьюи, потому что я думаю, что это важно для истории мысли. Дьюи написал:
Некоторая поддержка, что есть разделение ума от тела; что психические или психические механизмы отличаются по своей природе от механизмов телесных операций и не зависят от них. Это понятие настолько глубоко укоренилось, что даже такая научная теория, как современный психоанализ, считает, что умственные привычки могут быть исправлены с помощью какого-то чисто физического манипулирования, без ссылки на искажения ощущений и восприятия, которые происходят из-за плохого телесного чувства.
(Примечание редактора Выше цитата , как Беккер прочитал. Во время своего первоначального разговора Благодаря Джей Земан, мы определили , что фактическая цитата выглядит следующим образом 🙂
Отказ признать этот факт [что «структура и структура задействованного агентства говорят непосредственно о проделанной работе»] только приводит к отделению ума от тела и к предположению, что психические или «психические» механизмы отличаются по своему характеру от телесных операций и независимы от них. Это настолько глубоко укоренившееся понятие, что даже такая «научная» теория, как современный психоанализ, полагает, что умственные привычки могут быть исправлены с помощью каких-то чисто психических манипуляций без ссылки на искажения ощущений и восприятия, вызванные плохим телесным воздействием. (стр. 27, Джон Дьюи, Человек Природа и Поведение, 1922: «Средние произведения», 1899–1924, т. 14, изд. Джо Энн Бойдстон, Карбондейл, Иллинойс: Южный Иллинойс, U Press, 1988. Более ранние издания
Фриц Перлз пятьдесят лет назад – идея тела и телесного чувства. Я думаю, что идея в самом деле Перлза заключается в том, чтобы завершить всю эту традицию мышления, разделение ума и тела и показать, что в отношении терапии мы сейчас полностью находимся в постфрейдовской эпохе. Мы не можем говорить об умах людей, не говоря об их телах. Когда вы читаете количество книг, которые недавно вышли о теле, и важности тела, и техники Рольфинга, йоги и сенсорного осознания, книга за книгой о предательстве тела и тела как тела – все это напоминает нам, что у нас есть тело: я думаю, что это реакция на ментализм фрейдовской психиатрии за последние 80 лет. Так что, думаю, мы могли бы сказать правду, для человека очень важно начать физически жить для себя прежде, чем он действительно станет новым человеком. Недостаточно просто мыслить. Отчасти сексуальное восстание молодежи против их родителей и против общества – попытка использовать их тела для себя. Часть всего феминистского движения – «У нас есть право на аборт» и так далее – это право иметь собственное тело и использовать его по своему усмотрению. Вопрос в том, кому принадлежит ваше тело? Вы владеете своим телом, или государство владеет вашим телом? Если вы живете в Советском Союзе или в Китае, государство владеет вашим телом. Там нет сомнений по этому поводу. Ваше тело принадлежит государству, штат позволит вам на некоторое время заселить его. Но будьте осторожны с этим, это государственная собственность.
Итак, одна из вещей, которую молодежь пытается сделать с сексуальностью, – это претендовать на свое собственное тело. И одна из вещей, которые они пытаются сделать сейчас с макробиотиками и диетами, – это начать питаться для себя впервые в жизни. Ешь свою еду, выбирай свою еду, пробуй свою еду. Когда вы думаете отношение ребенка к еде, вы видите, что на самом деле это одна из вещей, которые мы почти никогда не делаем: кушать и пробовать, а как это для себя. Ребенок ест, но никогда не знает, что ест. Обычно он ест за семейным столом, что означает, что он конкурирует со своими братьями и сестрами, он пытается привлечь ваше внимание, или он пытается привлечь дополнительное внимание, поэтому еда служит для него бартером, чтобы привлечь больше внимания или меньше внимания или соревнуйтесь со своими братьями и сестрами. "Все, кроме еды; Я имею в виду, ты не ешь за семейными столами. Есть несколько семейных столов, где атмосфера такая мрачная, и все, кроме еды; эта холодная атмосфера, стесняющая тишина; вы можете слышать, как вы жуете, когда вы глотаете пищу со всеми этими персонажами в различной степени враждебности к вам, или в различной степени – слишком много любви, слишком много внимания, слишком много заботливости – ничего не бывает прямо за семейным столом. И я не виню родителей за это; пожалуйста, я сам один, и я думаю, что мы можем быть освобождены, по крайней мере по той причине, что мы тоже не знаем, что делаем. И я говорю это осознанно. Мы не виноваты. Был Ницше, который указал, что виновен только Бог, потому что он единственный, кто имеет реальную свободу действий. Люди не виноваты. Как люди могут быть виноватыми, когда мы не знаем, какого черта мы делаем?
В любом случае, вы часто обнаруживаете, что люди освобождают себя от семьи и фактически от собственного отчуждения, приходят к тому, чтобы кушать для себя. Я думаю, что это такая макробиотическая, вегетарианская, дзенская диета и все такое. Выбирайте и выбирайте для себя, питайте себя отдельно от любых других влияний на вас, прокладывая себе дорогу в мир. Это важная вещь, и я думаю, что она подтверждает многое из того, что Перлз сказал о природе голода и оральной агрессии.
Так что я думаю, что место Перлза в истории есть и безопасное. Он дал синтез многим течениям в истории мысли и психиатрии, и он дал это хорошо. Я думаю, что оригинальные решения, открытия Перлза, если мне позволено так сказать, возможно, не очень важны или выдающиеся. Он принадлежит традиции таких людей, как Адлер и Райх, и я думаю, что он, безусловно, не является одной из главных фигур с точки зрения инноваций. Но с точки зрения того, что мы взяли теорию сознания Фрейда и теорию тела Дьюи и объединили их в практическую терапевтическую ориентацию: это точно и этому есть длительность. И я думаю, что это станет частью истории мысли и действия; с этой точки зрения имя Перлза запомнится.
Теперь, когда я показал вам, что я очень уверен в своей оценке Гештальта, и я очень перзлиан в своей базовой ориентации на психиатрию, я хочу немного углубиться в критику Гештальта и терапии в целом. Я хочу поговорить о двух великих жизненных вопросах, на которые Перлз не отвечает, и Гештальт не отвечает. Или, если он пытается ответить на них, он не отвечает на них хорошо.
Это то, что мы можем назвать экзистенциальными вопросами.
Первый вопрос: насколько человек может сосредоточиться на себе? Это не абстрактный вопрос. Вопрос о том, насколько человек может оставаться в одиночестве, не полагаясь на то, что превосходит его, вопрос о том, насколько человек может быть самодостаточным, является очень реальным вопросом в психологии. Мое мнение таково, что человек не может оставаться в одиночестве. Человек не может быть полностью свободным и уверенным в себе, оставаться в одиночестве и в то же время обладать таким самосознанием, которое, по мнению Перлза, должны иметь люди. Единственный тип людей, которые могут это сделать – и даже тогда это невозможно – это параноик, страдающий манией величия, как Гитлер. Даже тогда ему нужно было бы, чтобы в его игре играла куча людей – так что он действительно не один.
Я думаю, что люди бессознательно всегда коренятся во внешних силах, что мы называем переносом в психиатрии. Перенос – это опора на кого-то другого, каким-то образом на внешний источник силы. И что интересно в Gestalt, так это то, что он, кажется, затмевает этот факт. Кажется, Перлз предполагает, что люди могут встать на ноги, если им будет предоставлена такая возможность. Я думаю, что люди могут стоять на собственных ногах в гораздо большей степени, нет никаких сомнений по этому поводу. Вопрос в том, сколько они смогут. И мне кажется определенной нечестностью, когда вы говорите людям, что они могут быть абсолютно самостоятельными, хотя на самом деле они никогда не могут быть полностью самостоятельными.
Это одно из мест, где встречаются психиатрия и религия. Как сказал великий Пол Тиллих: «Куда ты собираешься набраться смелости, если не можешь вычеркнуть все это из себя?» Вы должны извлечь это из чего-то. Вы должны извлечь это из манипулирования другим человеком, вы должны нарисовать это в какой-то трансцендентной идее: в Боге, в Большом Брате, на флаге, в пролетариате, в фетише денег, банковского баланса – всякий раз, когда вы чувствуете небезопасность вы смотрите на свою банковскую книгу. Всякий раз, когда вы чувствуете себя неуверенно, вы думаете о том, насколько сильным был Отец. Я не говорю, что эти вещи унизительны; это правдивые факты. Как сказал Томас Карлайл: «Мой отец, каменный столб в земле, в которой я стою». Я думаю, что всякий раз, когда он идет, отец следует за ним вокруг, своего рода подвижный каменный столб.
В последней строчке автобиографии Перлза, которая, безусловно, должна быть красноречивой; Я имею в виду, представьте, что вы пишете автобиографию, верно? О том, какой ты великий и какой ты потрясающий человек, что мы все равно должны сделать, по крайней мере, перед тем, как умрем. Но мы обычно умираем до того, как получаем шанс, и это удачно для библиотек. Последняя строка – что вы ставите последней строкой в вашей автобиографии? Что-то действительно важное. Что-то, по крайней мере, самообольщение. Если вы нечестны, вы делаете ставку на потомство; если вы честны, вы делаете заявление, показывающее ваши открытые и человеческие чувства. Перлз, честный человек, написал в своей последней книге свою автобиографию: «Я когда-нибудь научусь полностью доверять себе?» Видите ли, теперь это не может быть запоздалой мыслью; это должно быть дилеммой всей его жизни.
Здесь я хочу перейти к действительно основному пониманию, я думаю, современной психиатрии и экзистенциализма и пару тысячелетий западной мысли, как Кьеркегор так сногсшибательно анализировал в своей работе концепцию страха, экзистенциальную дилемму позади все, что мы делаем: это ужасное беспокойство о том, кто мы и что мы делаем на этой планете, что значит иметь наше имя и свое лицо; мы продолжаем бежать к зеркалу, чтобы посмотреть на это лицо – мы не знаем, кто этот человек. И нам, как правило, не нравится лицо. Мы смотрим в зеркало, мы говорим: «Это не мое глупое лицо, кроме того, что оно стареет». Поэтому мы бежим назад и принимаем таблетки, или выпиваем, или читаем книги, или занимаемся любовью, или держим нашу маму на расстоянии, или что-то в этом роде. Мы не знаем, что мы здесь делаем, что значит быть по имени Джон Смит, родиться на улице Вязов. Это источники большой тревоги для нас, признаем мы это или нет.
Еще одна вещь, которая нас беспокоит, это то, что, поскольку мы не знаем, кто мы, мы не знаем, как мы пришли сюда. Вы не знаете, откуда мы пришли – о, я знаю, вы говорите «сперма и яйцеклетка». Сперма и яйцеклетка! Откуда берутся дети? "Сперма и яйцеклетка!" Идиотский ответ. Это не ответ вообще, это просто описание пятнышка в причинном процессе, который является загадкой. Мы не знаем, откуда берутся дети. Вы выходите замуж, вы сидите за столом и завтракаете – вас двое – и год спустя там сидит кто-то еще. И если вы честны с собой, вы не знаете, откуда они приходят. Вы встретились с ними в больнице, но это был еще один шаг в причинно-следственной цепи. Они просто пришли буквально из ниоткуда, и они продолжают расти в вашей среде. Если вы перестанете думать о том, чего не хотите, потому что это раздражает, это расстраивает, тогда это полная загадка. И если ребенок сказал: «Откуда я пришел?» ты не знаешь Так что ты не можешь ответить честно.
Я помню, у меня было много неприятностей в Сан-Франциско, где мы работаем в детском кооперативе. Они узнали, что я был профессором и что я кое-что знал о психологии, и попросили меня прийти и поговорить о проблемах развития ребенка. Так что я пошел туда, и мы поговорили. Был один действительно умный психолог из одного из университетов в Сан-Франциско, и вопрос был: «Должны ли мы сказать детям, откуда они пришли?» Так они говорили об этом. «Ну, конечно, –сказал он, – вы должны сказать детям, откуда они пришли – сперма и яйцеклетка!» Объясни это им всем, скажите им. «Ну, вы выросли в животе своей матери, и вы вышли из своей матери, и именно поэтому вы здесь, и вот как это получается!» Поэтому они сказали: «Ну, очень хорошо». Все было очень хорошо, и он описал все это, как вы говорите детям честно; в конце концов, вы не хотите лгать детям, потому что они бестолковые. А если ты им врешь, они узнают, что ты лжец, а родители не хотят быть лжецами.
Потом они сказали: «Доктор Беккер?» Я сказал: «Хорошо, ты хочешь лгать им». Все в комнате повернулись и посмотрели на меня. Они сказали: «Что вы имеете в виду, лгать им?» Я сказал: «Ну, вы не знаете, откуда они взялись, не так ли? Сперма и яйцеклетка – только один шаг в причинном процессе, который по сути остается загадкой, верно? Вы действительно не знаете, откуда берутся дети. "Им это не понравилось. Им действительно не понравилось это. Они думали, что нечестно было сказать им, что это тайна. И все же, вы знаете, одна вещь, которую мы узнаем о детях, заключается в том, что когда они задают вам подобные вопросы, они действительно хотят знать, что они здесь делают. Я имею в виду, они действительно хотят знать. Дети задают религиозные вопросы, которые мы подавляем. И мы отказываемся давать им религиозные ответы, которые действительно являются единственными, которые что-то значат.
Натуралистические ответы не отвечают на вопросы; нам не удалось ответить на что-то действительно важное натуралистически. Поэтому они спрашивают нас: «Кто я?» Ребенок хочет знать, кто он, что он делает на этой планете. И мы не знаем, поэтому мы лжем и рассказываем, как он оказался здесь, что не совсем так, как он появился, поскольку мы не знаем. И одна опасная вещь, которую мы делаем с этим, какими бы благими намерениями мы ни были, когда мы это делаем, – мы затмеваем измерение тайны. Мы заставляем ребенка думать, что в мире нет тайны. Проблема, вы видите, экзистенциально, это то, что и другая сторона проблемы не только в том, почему мы здесь, что нас беспокоит, который мы пытаемся забыть и пытаемся подавить и построить всю нашу жизнь, пытаясь игнорировать или пытаться оправдать – другая сторона заключается в том, что вся наша жизнь – это внушение, чтобы убедить их в том, что мы знаем, почему мы снова здесь. Чтобы попытаться доказать им, что мы здесь, потому что мы особенные и добрые: смотри на меня, люби меня, восхищайся мной, смотри, что я делаю, смотри, как хорошо. Да, да, ты заслуживаешь быть здесь, отлично. Если бы мы сказали это, они бы сказали: «Что вы имеете в виду?» Теперь аверс этого экзистенциального вопроса: как насчет смерти? Что на самом деле, конечно, жуткий вопрос. Дело в том, что мы умираем. И мы это знаем. Время от времени вы кого-то выкапываете, и все, что у вас есть, – это мешок с костями. И вы думаете обо всех людях, которые были похоронены на этой планете с тех пор, как она была здесь, все это S удобрений – это кладбище удобрений. Человеческое удобрение. Мы все пойдем по этому пути, и мы не знаем, что это значит. И мы стараемся не думать об этом.
Это парадокс, парадокс существования, о котором говорил Кьеркегор; это одна из главных проблем человеческой жизни. В самом деле, великий психиатр Роберт Лифтон сказал, по сути, что проблема в смерти. Проблема современной психологии и должна быть центральной концепцией современной психологии. Проблема, которую мы подавили. Теперь, в гештальт-терапии, Лора Перлз, жена Перлза, которая также является гештальт-терапевтом, сделала парадокс, экзистенциальный парадокс центральным в ее мысли и работе. И она дала нам очень хорошую формулировку, которую я хотел бы прочитать. Она говорит: «Говоря строго за себя, я глубоко убеждена, что основная проблема, не только в терапии, но и в жизни, заключается в том, как сделать жизнь пригодной для жизни, доминирующей характеристикой которой является осознание себя как уникальной личности с одной стороны, и его смертность с другой стороны. Первое чувство, то есть чувство, что мы уникальные индивидуумы, дает нам чувство огромной важности. Другое чувство, что мы умрем, дает нам чувство страха и разочарования. Подвешенный между этими двумя полюсами, человек вибрирует в состоянии неизбежного напряжения и беспокойства. «Мне кажется очень важным, чтобы мы увидели, что есть чувство, в котором сам Перлз был ограничен. Я не думаю, что он осознавал это. Не думаю, что это очень много значит для него. Он склонен просто упускать из виду преследующие тревогу состояния человека. Где вы собираетесь получить поддержку для вашего болезненного самосознания? Как вы собираетесь ответить на вопрос о тайне себя? Как ты собираешься объяснить, кто ты? Где ты собираешься обрести невозмутимость к своей собственной смерти? Собираешься ли ты получить это от терапии? На этот вопрос просто нет терапевтического ответа. Я не думаю, что он знал это. Я не думаю, что это очень много значит для него. Он имел обыкновение просто упускать из виду преследующие тревогу состояния человека. Где вы собираетесь получить поддержку для вашего болезненного самосознания? Как вы собираетесь ответить на вопрос о своей тайне? Как ты собираешься объяснить, кто ты? Где ты собираешься взять невозмутимость перед лицом своей смерти? Собираетесь ли вы получить это от терапии? Там просто нет ответа на этот вопрос. Я не думаю, что он знал это. Я не думаю, что это очень много значит для него. Он имел обыкновение просто упускать из виду преследующие тревогу человека.
Интересно, что когда вы укрепляете теорию личности с точки зрения экзистенциализма, а не только фрейдизма, вы понимаете раннее становление ребенка через опыт, в котором ребенок отрицается, со всей своей мощью тревога его бытия в мире, его страх потерять свою поддержку, его беспомощность, его страх. Ребенок должен в определенном возрасте прийти, чтобы объяснить самому себе, или рационализировать, или подавить идею о том, что он конечен и что он умрет. И вы можете увидеть в развитии детей этот период, через который они проходят, то, что мы называем «фобическим периодом», когда у них возникают эти ужасные тревоги по поводу собаки соседа, или по поводу дамы в черном, или по поводу того, что это такое. Ребенок на самом деле боится жизни и смерти, своей собственной смерти, чего он не понимает. И я думаю, с моей точки зрения, большая часть того, что мы называем характером, человеческим характером, механизмами защиты и т. д., действительно является стилем, который мы строим, чтобы отрицать собственную смертность. Отрицать тот факт, что мы такие хрупкие. Поэтому, когда вы вырастете, вы можете чувствовать себя уверенно, что вы кто-то и что вы движетесь в этом мире под своим собственным контролем, что вы контролируете свою собственную жизнь и смерть. Признаком того, что вы зрелый человек, является ваша вера в то, что вы контролируете свою жизнь и смерть, если вы правильно над этим работаете. Вы моете руки, чтобы избежать микробов, осторожно управляете автомобилем, выступаете в корпорации, вкладываете в банк определенную сумму денег, стараетесь занять хорошие места в самолете, постоянно жонглируете. На заднем плане, конечно, страх, который вы не признаете. Таким образом, вы можете попытаться попасть на орбиту более сильного человека, который отбрасывает на вас часть своей ауры, чтобы вы не чувствовали себя обнаженными. Поэтому, когда вы идете с кем-то сильным, вы даже не смотрите едет ли какая-нибудь машина. Вы доверяете им, вы идете через улицу с ними.
Я думаю, что структура характера, человеческий стиль – это нечестность, которая пытается избежать экзистенциальной дилеммы. Я думаю, что это пугающее откровение о людях, и я думаю, что это реальная причина, по которой мы все еще против Фрейда и вообще против психоанализа. Я думаю, что под всем, что поставлено на карту в человеческой жизни, дело на самом деле на карту поставлена проблема террора этой планеты, если можно так выразиться. В конце концов, эта планета – ужасающее место. Как отметил Томас Карлайл, это мистический храм и зал гибели. Если вы этого не видите, я думаю, вам повезло; но я думаю, что вам повезло, потому что вы построили защиту против того, чтобы видеть все как есть. В конце концов, вы не можете позволить себе ходить в ужасе, что смерть скрывается на каждом углу, что ваша жизнь может закончиться через минуту, если вы выпьете не из того стакана, если вы сойдете с обочины в бездумный момент, все, ради чего вы работали и чего добились, – ничто. Если бы нью-йоркский фондовый рынок уходил, люди бросались бы с высоких зданий, потому что числа в их маленьких банковских книжках менялись бы на снижение – от девяток до нулей. Массы организмов, использующие эту особую технику, чтобы отрицать свою смертность, были бы беспомощны. Если бы вы взялись за счтет людей на планете, вы бы увидели массы людей в Китае и России в технократическом виде бессмысленного автоматического рабства; вы бы видели детей, умирающих от голода в Африке, Азии и Южной Америке; и время от времени видели их фотографии в Журнал New Yorker, чтобы мы могли чувствовать себя виноватыми, как будто мы можем что-то с этим поделать. Они держат маленьких скелетов младенцев, которые голодают, в то время как правительство платит производителям пшеницы несколько миллионов долларов, чтобы они не сажали пшеницу. Вы видите безумие, «танец безумного отчаяния», которое происходит на этой планете.
Я не хочу обременять вас этим, потому что я не думаю, что вы можете добиться очень многого, говоря об этих вещах, – смысл, который я хочу подчеркнуть, прост. Это действительно весь мой спор о терапии. Мы рады, счастливы, тело, свободная любовь, секс-это-отличный дар сегодня. И каждый будет жить и наслаждаться, и терапия должна помочь всем. Но когда вы идете на терапию, ожидая, что вы будете спасены, что вы возродитесь, вы хотите начать новую жизнь радости и полноты, я думаю, вам лучше остерегаться. Потому что единственная вещь, которую терапия делает для вас, – это очистить от лжи, социальную защиту. Твоя улыбчивая ложь. Ваш банковский баланс. Твой манипулятивный тьфу. Твой взгляд на меня, я такая милая ложь. Вся ложь, которой вы себя окружаете, ваша социальная ложь, ложь вашей корпорации, ваш взгляд на меня, ложь "Я получил большой новый автомобиль", вся ложь вашей жизни. То, что делает терапия, это рассеивает иллюзии ваши. Как указывает Фрейд, «мы излечиваем невротика от его симптомов только для того, чтобы познакомить его с обычным несчастьем жизни».
Поэтому я думаю, что я должен предостеречь emptor – предостережение для пользователя. Если вы думаете о терапии, подумайте о Гештальте во что бы то ни стало. Гештальт – это важный новый способ войти в какую-то эгиду над собой, но если вы представите, что это не приведет вас к дальнейшему отрезвляющему осознанию отчаяния, я думаю, вам лучше подумать еще раз. Как заметил один из теоретиков, которым я очень восхищаюсь: «Человек, который проходил терапию, очень похож на анонимных алкоголиков. Они живут, чувствуя себя немного счастливыми, когда достигли такой точки, что они немного старше их болезнь, но они живут со смирением, потому что они никогда не уверены в себе или в мире. Они были введены в новый тип осознания, и он больше не счастливый, глупый, заблокировано осознание того, как радостно снимать купоны корпорации и водить свой новый Ford Galaxy. Он другой тип человека, с другим типом марки, одинокий человек, который фактически был отвергнут из рая. Человек, который пришел, чтобы увидеть условия жизни на этой планете такими, какие они есть на самом деле».
Я думаю, с точки зрения социальной философии, это ложь о мире, который убивает мир. Все лгут о том, как мир защищает от реальности. И сумасшедшие игры, в которые они играют, когда они лгут, чтобы защитить себя от мира! Был бы мир счастливее, если бы некоторые люди ходили с терапией в своих сердцах, я не знаю. Но если вы очистите свою ложь, вы можете начать смотреть на вещи немного более нетронутыми; ты больше не так управляем. И тогда может появиться возможность для более достоверного осознания в этот момент, и я думаю, что это великая идея Перлза и его бесценный вклад.
Эрнест Беккер
(мой черновой вариант перевода, позже буду редактировать, не успеваю, а очень хочется поделиться важным и своевременным. Спасибо за понимание и доверие, Гелсина Станкевич ❤)
Гелсина Станкевич