Сценарная игра. Дела №2
Люди иногда замечают, что все их любовные дела развиваются по одной и той же схеме, что они повсевременно наступают на одни и те же грабли. В эталоне было бы отлично выйти из сценарной игры, как она началась, когда вы лишь увидели, что в ваших отношениях что-то изменяется и что-то начинает повторяться с удручающей последовательностью. Но такое изредка случается, рефлексия и понимание обычно врубаются лишь тогда, когда «прозаические грабли» ударяют по лбу пару раз к ряду.
Коварство сценарных игр в том, что их 1-ые розыгрыши случаются еще в детстве, и впервой сюжет игры впечатывается в нашу душу вроде бы в форме детского импринтинга. Ребенок совершенно не непременно бывает сам втянут в это действо, ему быть может довольно наблюдения за отношениями родителей.
1-ые «военные травмы» и зарождение сценарной игры
В собственной работе «На той стороне наслаждения» Зигмунд Фрейд, рефлексируя опыт работы с поствоенными неврозами, отмечал, что почти все люди, пережившие травмы, склонны вновь и вновь ворачиваться в собственных мемуарах к ситуации получения этих травм. Но необходимо отметить, что и в мирное время можно оказаться травмированным, 1-ые «военные травмы» люди могут получать еще в глубочайшем детстве: скандалы родителей, вопль и злость в адресок самого малыша – все это быть может сравнимо для неокрепшей психики с пребыванием в зоне «боевых действий».
Фрейд обрисовывает историю с мальчуганом, остро переживающим «исчезновение матери», которая по каким-то причинам была обязана нередко отсутствовать дома. Чтоб совладать с данной нам травмой, мальчишка выдумал игру: он привязал к машине веревку, забрасывал машинку под кровать, а позже вытаскивал ее назад за веревочку. Ребенок не мог вынудить маму возвратиться, но у него была возможность проиграть возвращение «возлюбленного им предмета» методом вытягивания машины из-под кровати.
В данной нам игре, как и в большинстве почти всех игр, происходит замещение: роль исчезающей матери начинает играться машина. Но в отличие от настоящей жизни, у мальчугана в игре возникает возможность возвратить маму назад.
Ребенку тяжело помирить ругающихся родителей, а в игре Кролик может помириться с Мишкой. Но для того, чтоб травма была преодолена, Мишка с Кроликом поначалу должны серьезно поругаться и даже поколотить друг дружку. Потом они мирятся, обымаются, и домашний мир восстанавливается.
Повзрослев и сами оказавшись в любовных отношениях, люди начинают разыгрывать эту детскую игру уже в действительности. Лишь роль «Мишки» они берут для себя, а собственного напарника заставляют занять роль «Кролика». Влюбленный, заметив, что в их отношениях с партнером сделалось что-то не ладиться, может спровоцировать стршный скандал просто ради того, чтоб была возможность обняться и помириться. Возвращение к воспоминанию о древнем и испытанном еще в детстве методе примирения «враждующих сторон» может содействовать все этот же возрастной регресс, который мы обрисовывали в прошлых статьях.
Импринтинг от первых любовных отношений
В любовных отношениях детские сценарные игры разворачиваются уже не в форме игры в «кролики – мишки» и не области детского воображения. Впадающие в возрастной регресс влюбленные бьются не на жизнь, а на погибель уже в реале. И их войне присваивает необыкновенную силу к тому же то событие, что детские травмы могут быть в чем либо идентичны, но обычно в их отмечаются и различия. Те игры, которые один партнер употреблял в детстве для преодоления травмирующих ситуаций, могут значительно различаться от методов преодоления собственных травм у другого. Но потому что любой влюбленный пробует навязать партнеру конкретно свою игру, меж ними может появиться что-то наподобие «войны сценарных игр».
Вернемся к истории Игоря и Маши.
Судя по всему, Маша решала делему избавления от травм как раз тем способом, который мы называли «война меж кроликом и мишкой». Для снятия внутреннего напряжения ей было нужно разыграть конфликт с Игорем, чтоб позже была возможность помириться и возвратиться к той форме отношений, которая была ей дорога.
Игорь мог спасаться в детстве иной игрой. Он просто стремился сбежать из зоны конфликта. Потому их общая «парная игра» в итоге заполучила таковой сюжет: Маша «выручила дела» методом провоцирования скандала, но Игорь заместо того, чтоб поскандалить и потом помириться, норовил каким-то образом «сбежать»: или в прямом смысле слова уходя на тусовки с друзьями, или садился за компьютерную игру, или, что именуется, «уходил в себя».
Если мы взглянем на историю наших влюбленных, то можно увидеть, что они довольно отлично помнили ситуации развода собственных родителей, но тот период, когда меж мамами и папами еще лишь начались ссоры и скандалы, был вытеснен из их сознания. Потому Игорь помнит, как мать мучила его своими морально-душевными дискуссиями, а Маша помнит «предательство дяди Юры», но не помнят тех глухих времен, когда произошел 1-ый мощный скандал меж их родителями. Быстрее всего, стресс от тех кликов и проявления злости, которые когда-то шокировали и Игоря, и Машу, оказался вытесненным из сознания и забыт так же, как и те пробы преодоления этих травмирующих событий, которые и тот, и иной по-своему пробовали себе выработать.
В дальнейшем, пытаясь без помощи других проанализировать предпосылки разрыва собственных отношений с Игорем, Маша сумеет осознать, что ее тогда ранило то, что Игорь повсевременно «предавал» и сбегал, оставляя ее один на один со своими переживаниями. Но не вспомянет о том, как она провоцировала его на конфликт, чтоб позже помириться и возродить дела.
А Игорь, быстрее всего, решит, что Маша – истеричка и склонна выносу мозга, но не усвоит, что он опасается ссор и избегает конфликтов, а это делает его поверхностным и неспособным удержаться рядом с остальным человеком на близкой дистанции.
Машинка неувязка в том, что любовная химия у нее может появиться лишь с таковым юным человеком, который похож на «рокового мужчину» ее юношества – дядю Юру, или на его наиболее позднюю версию – на Игоря. Но она в свое время не увидела, что дядя Юра мимикрировавшим под экстраверта человеком, при всем этом владеющим потребностью к камерным и глубочайшим отношениям. Игорь же был обыденным экстравертом, да к тому же к тому же «человеком деяния», а не «человеком психики». Вышло, что Игорь вроде бы продублировал наружные черты экстравертности дяди Юры, не имея при всем этом, как он, потребности в глубочайших и избирательных контактах.
Таковым образом, «предательство Игоря» заключалось в том, что его нрав лишь снаружи был похож нрав другого человека. У их с Машиным дядей Юрой вправду было что-то общее: привычка шалить и выдумывать забавные истории, но Машин «роковой мужик» владел потребностью в глубочайших камерных отношениях, а Игорю была нужна только динамика да широкий круг друзей и подруг.
Вышло так, что в Машинкой душе закрепился сюжет предательства, который она понимает, но на безотчетном уровне все также действует сюжет игры с разыгрыванием скандала, который должен закончиться примирением и хэппи-эндом. Повторим то, что она так и не увидела, что Игорь и ее дядя Юра похожи лишь снаружи: склонность к дурачеству и выдумкам – это лишь наружные проявления их нравов, во всем остальном они полностью различные люди.
Коварство любовной химии не понимает границ. Так Маша может в дальнейшем будет влюбляться в задористых, радостных и склонных на выдумки парней, а людей с потребностью в камерных и глубочайших отношениях она может просто не замечать.
Необходимо отметить, что в душе Игоря срабатывает анти-сценарий: его мать была занудным и максимально правильным человеком, склонным к рациональной организации жизни и последовательности выборов и поступков – потому Игорь будет выбирать женщин, являющихся антиподом матери. Вроде бы назло маме он находил для себя в подруги развеселую, чувственную и склонную к фантазиям даму (тот образ, который он узрел себе в Маше).
Несколько замечаний психолога
1-ые, разрушенные под действием сценарных игр, дела обычно проходят так, что человек даже не замечает логики данной нам игры. Влюбленные могут не замечать, что любовная химия меж ними появилась неверно: она просто вспыхнула, отреагировав на латентные поверхностные проявления нрава избранника. Ошибка в выборе напарника нередко так и остается не выявленной: влюбленному обычно кажется, что его партнер «кидает» самого себя, потому что он отступает от того вида, который ему бы предписан. «Если он не соответствует тому виду, который я для себя представляла, означает, он предатель». «Это не я обманывалась, это он – ханжа, не желающий быть таковым, каким я его для себя представила».
Оправившись от разрыва отношений с Игорем, Маша через некое время опять нарвется на радостного и задористого юного человека, любящего пофантазировать и помечтать, повествующего про себя смешные истории, из которых следует, что его жизнь была полна приключений. Маша опять не увидит, что в ее новеньком избраннике нет тех базисных черт нрава, что были у ее «рокового мужчины», веселость и склонность пошалить могут быть просто защитными механизмами психики, а не проявления его глубинной сущности.
Сюжет сценарной игры может являться попыткой малыша сбежать в игру либо в фантазию от грозной домашней реальности либо каких-либо остальных травмирующих событий. Игра вроде бы выручает малыша от стресса, понижает уровень напряженности в его психике, но она не способна поменять ход событий. Предки будут все так же ссориться, даже если замещающие их персонажи в игре малыша отыщут пути примирения. Сценарная игра – это типичный «волшебный обряд», который не способен поменять мир, но способен посодействовать ребенку одолеть собственный ужас и преодолеть шок от того, что происходит.
Данная статья принадлежит к серии статей о парадоксе «возрастного регресса» в любовных отношениях, также о механизме «сценарных игр», которые время от времени случаются в любовных и семейных отношениях. Через все статьи проходит анализ отношений меж Игорем и Машей, они являются примером проявления различных устройств, которые иногда срабатывают в любовных отношениях.
Вот перечень всех этих статей:
Возрастной регресс в любовных отношениях (1)Просыпание детских травм в любовных отношениях(2)Возрастной регресс и сценарные игры (3)Развод в любовных парах, втянутых в сценарные игры (4)Воспроизводство прежней сценарной игры в новейших любовных отношениях. И опять возрастной регресс (5).
Андрей Горев