Материнская травма. Само название намекает на связь с матерью. Да, так, материнская травма, это травма матери, переданная дочери по наследству.
Как она возникает, как звучит?
Возникает она из установок патриархального общества, вменяющего женщине строго ограниченную роль.
Стандартное представление о женской участи: дом, быть, кухни, кастрюли, жена при муже. То самое «угловое место», где женщина должна знать свое место, почти как бобик на коврике!
Такой подход, передающийся из поколения в поколение, покалечил не одну женскую судьбу…
Маленькая девочка, растущая в строгой патриархальной традиции, тоже имеет свои мечты, обыкновенные такие, детские мечты!
О чем мечтают девчонки чаще всего? – О красивых нарядах, принцах, дворцах и любви! Неет, не о любви к папе и маме, а о любви к принцу из мечты или любви соседского мальчишки.
Чтобы вместе, как в сказке – он и она, ну и может крылатый конь еще.
Крылатый конь – символ вдохновения и творчества, т. е. того, что суть жизни, ее смысл!
Матери бывают разные и транслируют дочерям разное, НО, травму чаще всего передают, да и что они могут, ведь они сами ее заполучили в наследство, хотя… кое-что могут! А именно, взглянуть правде в глаза и осознать, что за подарочки они дарят своим умницам-красавицам.
И вот вопрос номер два! – Как звучит эта материнская травма, как ее распознать?
Да, бывает, звучит, грубо, жестко, — с упреками в никчемности, бесхозяйственности, никуданегодности!
Она так звучит, когда мать явно конкурирует с дочерью, унижает ее и т. п.
Еще она может звучать из уст отца, который нацеливается сделать из дочери идеальную женщину, т. е. посудомойку, уборщицу, повариху.
Благодетельные родители, наседая на девочку с идеей воспитать хозяйку, травмируют ее женское, попутно обесценивая творческие порывы.
А ведь ведение хозяйства, готовка тоже могут быть творческим процессом.
Ребенка ломают вместе с его женской сутью!
Дети обучаются не в назидании, а на примере родителей!
Если мама – хорошая хозяйка, то и дочь унаследует от нее особенности ведения быта. А пока будет взрослеть и ходить по гостям к родственникам и не только, что-то полезное и интересное для себя приметит, и в других домах, и, позже, когда придет срок (для замужества и семьи), девушка, женщина, выдаст все, что впитала от старших женщин.
Этот эффект я наблюдала неоднократно (девушка, не участвующая явно в хозяйственных делах, выходя замуж, не отставала от своей матери в мастерстве как на кухне, так и в доме), хотя есть убежденные родители, которые считают, что ребенка-девочку надобно учить — прямо-таки заставлять делать работу по дому! А у последней потом оторопь от одной мысли о быте и браке.
Обучение состоит в ненавязчивом вовлечении ребенка, когда, например, крутится дочь подле мамы на кухне и нет-нет пирожок слепит или в комнате в вазочку цветы поставит.
И если родители транслируют, что у дочки «руки-крюки» или все это, так, никчемное украшательство, то женское искажается внутри ребенка, вызывая ненависть ко всему, что называют «женской долей». Доля превращается в тяжелую ношу, — круговую поруку без творчества, без радости БЫТиЯ!
А ведь женское бытие в доме, в уюте, красоте и тепле, в аромате лаванды в спальне, в запахе пирогов на кухне, в хрустящих одеялах и простынях.
Дом – женское царство, женская обитель – крепость, защищающая от бурь и ненастья. Дом – женское место!
Да как же девочка, которую измучили бытом, да еще отрицая красоту в нем, придет к своему женскому началу?!
— Никак!
Она будет подражать тем, чья доля будет ей казаться более достойной – мужчинам.
Но есть семьи, где материнская травма не звучит. Она молчит, скрывая пронзительный крик.
Мать в патриархальной семье может быть и поддерживающей дочь – наряжающей, не мучающей бытом, а разделяющей с дочерью бытовые хлопоты, показывая, в том числе красоту, возможность для творчества, НО! Это с одной стороны, а с другой, мать, которая сама пала жертвой молчания своей матери, которая впитала идею о том, что мужчина – глава, значит, мужчина – ценность, а женщина, так, молчащее и соглашающееся во всем приложение к мужу.
Такие матери могут очень любить своих дочерей и желать им лучшей участи, но скорее их творческую энергию они направят, сами того не ведая, в чистое творчество или другую деятельность, науку например, в которой не смогли реализоваться сами.
И быт уйдет в утиль, и счастье, если чудом женщина обретет свой заветный уголок в виде, хотя бы небольшого жилища и расправив крылья, почувствует себя полноправной хозяйкой и познает радость творения атмосферы дома.
А мы, девочки, ведь так это любим! – Шторки, вазочки, полотенчики, чашечки, — те самые, детали из которых создается уют!
Но даже если мать внешне это поддерживает, делая дочь союзницей в походах по магазинам, в выборе домашней утвари, то беззвучно и бессознательно она поддерживает и патриархат! Она, пытаясь быть женщиной сама и помогая, дочери, параллельно своим молчанием и не сопротивлением поддерживает мужа-тирана или своего патриархального отца с установкой, что женщина только для готовки и делания детей. Механистическая какая-то, бездушная модель вырастает из доченьки…
Она усваивает идею, что мужчине нужно только ее тело и она как посудомойка-прачка-стиралка в одном лице.
А она-то хочет царицею быть!
«Кабы Я была царица…» помните?
Вот, и кого выбрал царь?
Но, оказывается, мужчине нужна еще и женская душа – та самая, что творит атмосферу, среду обитания и вдохновляет!
Некоторые женщины, так и проживают всю жизнь, никогда не узнав этой тайны.
Вот так дочь получает от матери двойные послания о женской доле. Как в той самой сказке, где феи дарили добрые дары, а одна подарила смерть от веретена, и только дар последней смягчал злое пророчество.
Вы помните его суть?
Суть ведь не в принце из вне, а во внутреннем герое. Женщины, воспитанные в атмосфере двойных посланий действительно отличаются королевским терпением, а задача ее в том, что однажды, женщина должна пробудиться, приняв мужчину внутри, не смотря на его патриархальное «превосходство».
Это пробуждение – символ истинного принятия своей ценности, своей полноты и принятие партнера как другого и ценного.
Матери, не сумевшие отстоять свою ценность, уступившие себя мужчине, и не вставшие с ним на один уровень ценности, становятся для дочерей доброй и злой феей в одном лице.
Амбивалетная мать, не сумевшая сделать выбор в пользу себя, отдавшая всю власть мужчине, становится для дочери и злом и шансом на пробуждение одновременно. И надежда вся на последний, да только в сказке, все жители пробужденного королевства, бодры, молоды и полны сил, а в жизни, годы берут свое.
Так что, остается только воскликнуть «слава веретену!», ведь не уколи Василиса палец до крови (жизни), не пробудилась бы, не овладей прялкою, не смогла бы она соткать ткань своей жизни, так и проспала бы всю свою жизнь….до реальной смерти.
Данный сценарий часто передается из поколения в поколение, от прабабки к бабке, от бабки к матери, от матери к дочери, пока кто-то из них не пробудиться и не осознает своей женской сути и ценности в самой этой сути!
Сердюк Алевтина Александровна
Источник: