Елена Сергевна, припарковав машину перед ресторанчиком на Покровке, высадила пассажирок. Глядя им вслед, она думала, что как ни крути, но формат такого способа знакомств не для неё. За хрупкими плечами Елены Сергевны были 38 лет жизни, блестящее образование, успешная карьера и полная, в последнее время тяготившая её душевной пустотой дом-чаша.
Успехом у противоположного пола девочка пользовалась с малых лет. Будучи еще Леночкой, в детском саду она получала от мальчишек собранные на прогулке букеты из желто-красных, кое-где подсохших по краям листьев клена. А близнецы Петька и Юрка Горецкие по очереди завязывали ей шнурки, когда Леночкина левая рука от пальцев и до локтя была стянута гипсом после перелома. Близнецы сперва по взрослому молча мутузили друг друга, отстаивая первенство, а после отцовского ультиматума: или договариваетесь между собой, или поедете к бабке в деревню доживать до школы, вынужденно установили очередность.
Перейдя в школу, те-же самые настырные и драчливые Горецкие, — "Придурки" — закатывала на затылок глаза Лена, не нарушая единожды установленного порядка таскали её портфель, Юрка в школу, а Петька домой. Дожив неразлучной троицей до окончания одиннадцатого класса, несмотря на испытываемые к Петьке более нежные интимные чувства, Лена не смогла найти душевных сил обидеть родных ей ребят, отдав предпочтение одному из братьев. Она призналась обоим в искренней любви, но родственной … не женской. После чего жизнь развела их по разным городам, определив каждому свою дорогу.
Имея золотую медаль и тетку сохранившую, несмотря на развал страны и людских статусов, приличные связи, Лена поступила на экономический в Вышку. А математики Горецкие стали курсантами военно-морского политеха в Питере.
Новые лица и студенческая жизнь сперва оглушили, а затем неуправляемой волной смыли не искушенную свободой Лену в открывшую настежь двери взрослую жизнь. Первый серьезный поклонник из бывших братков при рухнувшим рубле и всеобщей надрывной истерии страны задаривал смущенную Лену дорогими тряпками, возил в сквот на Петровском бульваре, где собиралась богемная Москва, сливал сумасшедшие бабки в казино, нашептывая при этом Лене на ухо, что деньги по сути валяются под ногами, нужно только научиться их видеть и бережно по — хозяйски поднимать. Иллюзия романтики и влюбленности продлились до неожиданного звонка от жены поклонника. Этот паскуда оказывается имел жену и грудного ребенка, которые в свою очередь претендовали на законного отца семьи, куда потаскушка Лена никак не вписывалась. Близнецы, узнавшие от бывших одноклассников о Ленином фиаско, приехали в двухдневное увольнение, и как когда-то по взрослому молча мутузили друг-друга, так-же молча по взрослому выследили и отлупили до полуживого состояния зарвавшегося мачо, надолго лишив того возможности передвижения; поставив на этом точку своей пятнадцатилетней любви к Леночке Сединой. Закончив институт, оба продолжили военную службу морскими инженерами, женились и обзавелись детьми.
Перемолотая в кровь позором и предательством, Лена с остервенением впилась в учебу найдя в ней единственное спасение. На протяжении следующих двадцати лет усвоенные на всю жизнь незамысловатые уроки видения денег, их освоения, помноженные на эмоциональную холодность, помогли ей стать Еленой Сергевной Сединой — вольным финансовым аналитиком, имеющей непреклонный авторитет в профессиональных кругах.
А вот с личной жизнью не складывалось.
— Леночка, — сложив ладошки у подбородка, в умоляющем жесте, обращалась к ней бабушка — ты, если не хочешь замуж, так хоть роди?
— От кого, бабуль? — вздыхала Лена.
— А от кого остальные рожают, скажи пожалуйста, одной тебе не от кого? — подключалась мать
— Да, доча, ты у матери совета спроси, она все знает — вступался за Лену отец, намекая жене на ее поощрения и восторг от предмета Лениной любви двадцатилетней давности. Мать пристыженно замолкала.
Ухажеры были. Ну не может их не быть у молодой, статной, успешной красавицы. Богатых и статусных Лена сторонилась, все они своим поведением, разговорами и моралью напоминали ей того — первого. Денежная вседозволенность словно обрезала им душу, делая ущербными. Она не желая, сравнивала каждого поклонника с близнецами, и сравнение неизменно оказывалось в пользу последних. Как они там живут, — подперев щеку рукой — думала она иногда. Мама, встретив тетю Наташу Горецкую, звонила Леночке и пересказывала ей услышанные новости, но себе Лена спрашивать о близнецах запретила и свято блюла запрет без малого уже двадцать лет.
В июне проводя аналитику в одном из банков, Лена была приглашена женским коллективом на обед. Главной повесткой обеденного перерыва было посещение двух сотрудниц Насти и Киры вечеринки быстрых свиданий спид дейтинг. Те смеясь взахлеб рассказывали о диковинном формате и возможности торга выбора женихов, сравнивая его с одесским привозом.
— Что, и мужчины идут? — спрашивала ошеломленная Лена.
— Да, Елена Сергевна, идут.
— Девочки, ну это же стыдно, так откровенно себя предлагать — осуждающе тянула Надежда Марковна — начальница отдела.
— Ой, да ладно, Надежда Марковна, стыдно в 35 разведенкой быть. Еще лет пять и вообще никто не посмотрит, отбивала подачу урожденная одесситка Настя. Между прочим один очкарик оказался кандидатом наук по востоковедению, представляете?
— А что же он восточных невест не рассматривает?
— Может и рассматривает, я не спрашивала. А еще один — продолжала трещать Настя ходил с блокнотом и ручкой. Присаживался, спрашивал: где родилась, сколько лет, где училась, знаю ли языки….Жуть, представляете, я подумала, что он что, сутенер? Оказалось нет, просто уже давно ищет…не первый год, так сказать, обжегся на лимите — умирала со смеху Настя.
— Даа, куда катимся, в наше время такого не было — вздыхала Надежда Марковна.
— Ну, хорошо, а что делать — мигом посерьезнела Настя, — в Одессе работа копеечная, куда мне с экономическим образованием, на привоз выходить рыбой торговать. Это государствам нужно вопрос задать, Надежда Марковна, как жить? Почему я вынуждена, уезжать из дома, чтобы прокормить сына и родителей. Вы знаете, какая на Украине пенсия? Может быть, родившись в Москве и имея жилье, я бы и плюнула на повторное замужество.
— Настя, дорогая, не горячись ради бога, я не хотела обидеть — подняла руки начотдела.
— Ладно, — примиряюще сдулась Настя, но игривый запал ушел., — Кирка вон молчит, а ведь её провожать пошли.
Кира исподлобья посмотрела на подругу.
— Да, я свинья — со вздохом заключила Настя, — ну ты-ж ни хрена не рассказываешь.
— Нечего рассказывать. Сорок семь лет, жена умерла год назад. Двое детей, младшему 10 лет. Нужна жена, можно с ребенком, классическая хозяйственная тетка, чтобы готовила, смотрела за детьми, обстирывала, обглаживала. За это берет на себя обеспечение. Четко, расчетливо, без лишних соплей.
За столом воцарилась тишина.
— Пока до метро дошли, я замерзла, холодно по вечерам еще, а он даже не попытался куртку предложить.
В пятницу вечером, закончив работу, Лена вышла из здания банка. Июньский вечер был изысканно теплым и мягким. Планов не было, а домой не хотелось. Лена, села в машину и позвонила родителям на стационарный телефон, дисковый, с перемотанной изолентой трубкой, избежавший помоешной участи за грозной бабушкиной грудью.
— Бабуль, как дела? Вот, думаю, а может приехать мне к вам в гости и как пригласить тебя на прогулку, тряхнем стариной, слопаем мороженого, выпьем газировки, а, как тебе такое предложение?
— М-м-м, — промычала ба, — заманчиво, да только пока ты до нас доедешь по пятничным пробкам, видеть я буду второй, а то и третий сон. Да, Леночка, ни за что не угадаешь, кто звонил сегодня нам…ба выдержала театральную паузу — Петя Горецкий.
Сердце сперва часто часто застучало в ушах, потом громко ухнуло и остановилось. Обе молчали. Надо сказать, ба всегда отличалась тактичностью.
— И что, Петя Горецкий? — первая нарушила тишину Лена.
— Спрашивал как живем, как дела … и как ты?
— Ммм…и что ты ответила?
— Что я могу ответить, сказала, как есть. Все хорошо, живем, стареем, помирать собираемся. Ой, Леночка, кино начинается, ты приезжай, детка, родители твои на даче, котлеты и кефир в холодильнике, я в своей комнате сплю, целую, закончила разговор ба.
Сердце, грозясь выпрыгнуть из ушей или горла, требовало кислорода. Трясущимися руками Лена нажала кнопку, и повернувшись к съезжающему стеклу задышала открытым ртом. Не думай, дыши, просто дыши — заставляла она себя.
Зазвонил телефон. “- Лена, я совсем остарела, давно забываю тебе сказать, он же развелся, Петя, лет пять как уже, просто сегодня позвонил и я вдруг вспомнила. Ну целую, — отключилась ба.
Воспоминания затопили: В десятом классе Петька оборвал на соседской даче пол куста сирени, за что получил знатной трепки от отца, потом выдержав часовую давку в набитой электричке притащил Лене вместе с терпкими голубыми цветами жирнющую зеленую гусеницу. которая будто специально пережидая многочасовой маршрут от дерева до Лениных рук, с хлюпом упала на босую ногу девушке. Выкатив глаза, отбросив ветки, Лена истошно визжа и рыдая, прыгала на одной левой ноге, судорожно смахивала с поднятой — правой злосчастную путешественницу. Петька был отлучен от дома на все лето.
А когда им было по тринадцать лет, близнецы почти все лето по утрам работали почтальонами, их зарплаты хватило на две упаковки сникерсов, девять жвачек лав из и три бутылки буратино. На сникерсы все трое потом не смотрели несколько лет.
Из банка вышли Кира с Настей, Лена помахала им из машины.
— Девчонки, пошли кофе пить!
— Елена Сергевна, нам не до кофе, нужно замуж выходить, мы снова на встречу! — засмеялась Настя.
— Кому это нам? — буркнула Кира — нашла на свою голову подругу, и врагов не надо. Ей замуж приспичило, а мне мерзни по ночам.
— Раз не хотите кофе, то садитесь, довезу; мне спешить некуда, а поездка с вами обещает быть веселой.
Сидя в машине перед рестораном, провожая взглядом уходящих подруг, Лена с грустью понимала, как сложно в осознанном возрасте выбрать своего. А еще она думала, что ни Петька ни Юрка Горецкие никогда бы не пришли сюда, а значит, и такие как они, не придут, поэтому и ей здесь делать нечего.
Выбравшись из центра Садового, купив по дороге любимое бабушкино лакомство — Ромовую бабу — Лена покатила к родителям. Тихо отперев замок, сбросив на пороге обувь и пакеты, она на цыпочках прокралась в дальний угол коридора, где соседствовали друг с другом её ровесники: кресло и телефон. Забравшись с ногами в кресло, подпирая коленками подбородок, Леночка Седина сняла трубку. Она помнила номер наизусть. Пальцы послушно закрутили знакомую комбинацию.
Морской офицер Петр Федорович Горецкий сидел, как двадцать с лишним лет назад возле допотопного советского телефона. Он кожей чувствовал — позвонит.
Дзы-ы-ынь. Словно четверть века назад, вихрастый мальчишка сорвал с аппарату трубку:
— Пе-етька, — шепотом позвал до боли родной девчачий голос — у меня есть деньги, пошли есть мороженое и пить газировку.
— Бегу.
Лена, вихрем вылетела на площадку, и обуваясь на ходу, понеслась вниз по лестнице.
Из дома напротив быстро шёл Петя. Приблизившись, он снял с себя легкую куртку:
— Давай сюда руки, надень куртку, ночью еще холодно.
Шубина Дина Витальевна
Источник: