Созависимые. Изначально так называли семьи, где есть зависимый. Чаще всего, алкоголик. Это семьи, где бывали скандалы, или их не бывало, но… там всегда царила атмосфера либо затишья перед бурей, и тогда, условно говоря, нужно было ходить на цыпочках, говорит шепотом, стараться «не будить лиха, когда оно спит», либо проживания самой бури – буйного папы (реже, мамы, хорошо, если не обоих), плачущей мамы, либо кричащей, либо истерящей. И это был домашний ад.
Как жилось детям в таких семьях? Страх, ужас, невозможность опереться на этот мир – основные переживания ребенка. А еще стыд, ужасный стыд, что у него так. Многие мамы просили скрывать своих детей то, что происходит дома. И он, маленький совсем, был вынужден хранить страшную тайну, что дома, где он живет, твориться ад. И ему нельзя прибежать домой и крикнуть с порога: «Мама, я с другом, мы хотим обедать!». Это не из его жизни. Зато из его жизни быть привлеченным к скандалам родителей, принятие навешанной на него роли миротворца, либо переходного объекта при разговоре родителе: «Скажи ему, чтобы он..». Он вынужден быть парламентером между двух «враждующих лагерей», либо маминым поверенным, выслушивающим недетские мамины переживания и жалобы, и утешать ее, потому что любит, любит обоих. И сердечко, полное боли и страха, берет еще и мамину боль и обиду за изломанную судьбу. И он берет и ответственность за ее счастье. А как же, ведь она сказала, что только для него она и живет, только он теперь смысл ее жизни. И как он может ее подвести? Как? И сколько в нем чувства вины, что может это он недостаточно хорош, потому что мама и папа так ругают его и часто обвиняют: «Это потому что ты..».
Вот так зарождается в маленькой личности любовь = боль, страх, стыд, вина и отказ от себя. Когда дети решают отказаться себя настоящих и начать строить фасад, в три года? В пять? Не так важно, сгусток боли сформирован и тут уже ничего не поделаешь. И горько-горько, когда такая измотанная мама говорит своей подросшей дочери: «Я хочу, чтобы ты встретила совсем другого мужчину, не такого, как наш отец. Я хочу, чтобы ты была счастлива». И юная девушка кивает. И тоже этого хочет. Но.. Ее зияющая травма влечет совсем иных ,таких близких, таких узнаваемых, таких… приносящих боль.
Взрослые дети алкоголиков — источник боли, в вечном поиске любви и в вечном столкновении с отвержением. Встретив любовь, пугаются, не верят и виртуозно провоцируют отвержение, попадая вновь свою излюбленную боль. Они добры, эмпатичны, склонны привязываться всем сердцем и очень терпеливы. Они прощают невероятные вещи, и если кому-то больно, готовы отдать время, чувства, практически себя, чтобы другому стало лучше. Созависимые, выросшие в семье алкоголиков — это эмоционально обнаженные люди. Они без кожи. Они склонны заниматься саморазвитием, с удовольствием идут на терапию, самоотверженно встречаются со своими страхами, ужасами, работают, не боясь пораниться. И двигаются. И вырастают над этим. Но это ядро, этот сгусток безысходных чувств маленького напуганного существа, у которого любовь — это равно страх, небезопасность, невозможность ни на кого опереться и надежда..надежда. А вдруг? А вдруг все изменится, и мир станет теплым, поддерживающим. Так вот этот сгусток боли, как бы ни работали над собой эти люди, как старая рана, нет-нет, даст о себе знать тянущей болью. Вот такой подарок судьбы. Или ресурс? Кто как распорядиться.
Я вот сделала ресурсом, но знаю про нее, и периодически встречаюсь. Пусть осознанно. Но… я знаю, как из этого выйти. Если что, обращайтесь. Готова быть рядом.
С любовью, Анна
Второва Анна Борисовна
Источник: