Недавно мне попалась на глаза статья о том, как стоит себя вести с психотиком, там много было сказано о важности сочувствия, сострадания, принятия.
Пока читала ловила себя горько улыбающейся этому тексту, иногда думала о том, какой хороший складный текст, наверное, его писали люди, которые не внутри семейной системы, смотрят со стороны, временно.
Имея возможность быть не в близких, дистантных отношениях, с ясными границами,
обычно легче сочувствовать, присутствовать —
я сама в качестве терапевта, человека со стороны, могла бы что-то похожее написать,
но примеряя его на личный опыт, на опыт моих клиентов — всё яснее становится , что это хорошие тексты о том, как хорошо бы было, но мало имеющие общего с канвой отношений близких людей, один из которых в психозе.
Я попробую объяснить почему, на мой взгляд, рождение чувств, для которых обязательно наличие контакта —
сочувствие, со-бытие, сострадание- в отношениях с психотиком практически невозможны.
Хотя наверное стоит для начала задаться вопросом — с чего мы взяли что психотику нужно сочувствовать, что ему плохо ?
Не является ли это проекцией говорящего, который сам переживает какие-то такие чувства рядом, что сочувствие ему бы не помешало.
Но об этом в конце, начну с того, что контакта нет и встреча невозможна, потому что…. нет больше одной более-менее общепринятой реальности на двоих.
А раз нет общей реальности, как плацдарма для встречи- о встрече, о контакте и речи быть не может.
Если говорить о границе контакта, как точке встречи и возможного обмена, то единственный контакт который возможен в ситуации психоза — контакт двух реальностей.
Но для этого тому, кто считает себя здоровым, нужно тоже сойти с ума в общепринятом понимании, отказаться от привычного и поверить очевидному.
А пока этого не происходит и существует ситуация непризнания двух реальностей, ничто не может способствовать встрече.
А тем более появлению каких- то чувств, отличным от реакций на невозможность встретиться, потерю и тд.
То есть для того, чтобы хоть какая-то общность появилась, для начала нужно признать существование этих двух реальностей. Точка, где они встречаются, могла бы быть общей.
Если же я держусь за существование только одной ( покажите мне того, кто не держится), наталкиваясь на другую, пугающую меня, отрицаю её,
я попадаю в бесконечные циклы борьбы справиться с ужасами смерти, безумия, и здесь не до тёплых чувств к другому. Уж поверьте.
Признать две реальности — это не просто слова, до этого признания нужно пережить множественные потери всего того, что было важным в отношениях с этим человеком и чего сейчас больше нет.
За каждой из таких потерь стоит огромное количество переживаний и циклов контакта с этим «чем-то» важным, которые приходится переживать в одиночестве в ситуации, где другой человек жив, не умер, физически присутствует, но с этим переходом в другую реальность, по сути во многих смыслах умер.
С этой стороны, через осознанное проживание потерь, признать наличие двух реальностей может по сути только тот, кто не в психозе.
Но это нешуточный вызов.
Признать это — вызов мозгу, как я уже писала, встреча с собственным сумасшествием, выход за грани привычного мировосприятия.
И это всё в ситуации, где фонового ужаса очень много, в бездну безграничности затягивает нешуточно —
тот, у кого есть опыт собственного безумия или опыт отношений с близким человеком в безумии, понимает о чём я говорю.
Опереться на что-то твёрдое и однозначное очень хочется.
Со стороны официальной медицины к человеку, который может такое признать, скорее всего сразу появятся вопросы по поводу его душевного здоровья.
Я не встречала никого, кто проделал бы что-то похожее. Даже не представляю какой душевной, духовной силы должен быть этот человек, чтобы оставаться стоять на стыке двух миров, переживая очень специфическую встречу именно миров и одновременно невстречу людей.
Здесь если и возникает тепло и сочувствие, то в первую очередь к себе, ведь как я уже говорила,
не факт, что другому плохо,
плохо часто тому, кто рядом,
потому что он остаётся в открытом перманентном процессе множественных потерь в первую очередь важного в отношениях, отношений, частей себя.
Поэтому, если уж и сочувствовать кому-то, то лучше себе.
Люди часто попадают в эту ловушку- когда думают, что плохо другому, не замечая как плохо им.
А ведь это они не могут с чем-то смириться, это они не могут признать и прожить изменение своей привычной реальности в связи с появлением этой параллельной
и перемещение близкого человека в неё.
Им, правда, может быть сложно это сделать ещё и потому, что власть психоза огромная, он затягивает, он безграничен и от этого одновременно захватывающий и ужасающий.
Картинка, которую я знаю из своего опыта —
человеку кажется, что другой тонет, и он пробует его спасти. Только вместо того, чтобы позволить вытащить его, утопающий тащит спасателя с собой на дно.
Психотик действует похожим образом — он тащит вас на своё дно, в свой бред, в свои галлюцинации, в свою реальность, туда, где идёт его жизнь.
В этом вы похожи с ним — вам хочется вернуть его в свой мир, он же зовёт вас знакомить со своим, родным для него, а вами переживаемым как опасный.
Это постоянные циклы невстреч.
В невстречах не рождается тепло, сочувствие и то, о чём пишут в статьях по созависимому типу « как себя лучше вести, чтобы другому стало лучше».
Как я уже говорила, не ясно как другому. Разобраться бы как себе для начала.
А для того, чтобы разобраться в себе стоит пойти за естественно возникающим желанием отстраниться, а не приближаться. Думаю так работает инстинкт самосохранения. Отойти, уйти, позаботиться о себе, когда страшно, наблюдать со стороны.
То, что я описываю- это пути к встрече в изменившихся и продолжающих меняться очень непростых отношениях. Необычной, но встрече.
Идеи про принятие и сочувствие — не работают, не вяжутся с реальностью, кажутся мне насильническими, о должном, но не о сущем. От таких идей обычно никому лучше не становится.
(с) Алёна Швец
фото из интернета, буду признательна за указание авторства.
Швец Алена Андреевна
Источник: